В паре с 'сотым'
Шрифт:
В полк я прилетел с небольшим опозданием. Доложил командиру о своих "приключениях". Он пожурил меня, а ребята были очень рады и довольны: задание-то я выполнил! Тут же они принялись приводить себя в порядок бриться, подшивать подворотнички, погоны. С превеликим удовольствием освежился и я в этот вечер, побрился и пошел отдыхать. Привезенную бутылку вина решил припрятать до удачного повода. Нашел, как мне казалось, наиболее "безопасное" укрытие - меховой унт.
Забегая вперед, скажу, что воспользоваться той бутылкой вина мне не пришлось. Вскоре был
– Ну ребята - сейчас я вас угощу хорошим винцом! С этими словами я наклонился, пошарил под кроватью, достал свой правый меховой сапог, сунул в него руку - пусто. Опустился на колено, дотянулся до второго унта, пошарил тоже ничего нет.
Ребята смотрят на меня с недоумением. А я к ним с вопросом:
– Да ладно, хватит шутить! Это еще больше удивило всех.
– В чем дело? Какая бутылка, какое вино? Никто, оказывается, ничего не видел, ничего не брал. Лишь впоследствии я узнал, что эта бутылка вина как нельзя кстати подвернулась под руку моему боевому товарищу Косте Сухову и сослужила ему хорошую службу. Шутил я потом: не будь этой бутылки вина, ходил бы ты, Костя, всю жизнь холостяком!
ИДЕМ НАПЕРЕХВАТ
Два дня подряд рано утром в одно и то же время над районом нашего базирования в тыл на большой высоте пролетал разведчик Ю-88.
В конце дня, помню точно - после четвертого вылета на боевое задание- я подошел к самолету Покрышкина. Покрышкин стоял вместе с техником около крыла и давал ему какие-то указания. Я доложил командиру о результатах боевой работы.
– Хорошо!
– ответил Александр Иванович. И, обращаясь ко мне, добавил: Надо нам немецкого разведчика сбить! Покажем Гансу, кто хитрее! Поставь задачу Ухову подготовить самолеты к вылету на 4 часа 30 минут. Подвесные бензобаки на самолетах не ставить! И пусть хорошо проверит кислородное оборудование. Пойдем на большую высоту. "Юнкере" ходит на 8-9 тысяч метров. Понял?
– Так точно!
– ответил я.
На следующее утро мы с Александром Ивановичем в 4 часа 40 минут уже были в воздухе на высоте 7 тысяч метров.
Метеоусловия способствовали нам: ни одного облачка и довольно хорошая видимость. Больше высоту не набирали.
Если разведчик будет идти на высоте 8-9 тысяч метров, то его снизу на фоне неба в косых, мягких лучах солнца легче найти: самолет временами дает отблеск.
Трасса разведчика стала осью нашего полета. Ходить около нее нам пришлось довольно долго.
Вражеский разведчик все не появлялся. Мы уже начали беспокоиться: то ли гитлеровский летчик изменил маршрут, то ли сегодня не придет совсем? Все напряженнее всматривались в горизонт над линией фронта, откуда должен идти "юнкерс".
Наконец он появился еле заметной точкой на горизонте.
– Идет, по курсу выше!
– почти прокричал я.
– Вижу!
– ответил Покрышкин.
Знакомый силуэт Ю-88 хорошо был виден на фоне неба и с приближением к нам все увеличивался. Сомнений не было: это он! И идет прежним маршрутом.
– Разворот вправо на девяносто!
– скомандовал командир.
– Понял!
– ответил я.
Мы развернулись.
Вот он подходит к намеченному нами рубежу перехвата. Покрышкин круто разворачивает свой истребитель в сторону "юнкерса", командует мне:
– Пошли!
Увеличив скорость, мы начинаем догонять врага. Теперь обратный путь к линии фронта ему отрезан. Противник уже видит нас, дает газ и с набором высоты пытается уйти. За "юнкерсом" тянутся черные полосы дыма: моторы работают на форсажном режиме.
Высота 8000 метров. Мы - в хвосте разведчика. Летчик стал со снижением разворачиваться в сторону линии фронта. Но этот маневр - лишь в нашу пользу: быстрее сократилось расстояние.
Вот дистанция открытия огня!
– Атакую, прикрой!
– приказал командир.
– Понял!..
Покрышкин открывает огонь по кабине стрелка, затем переносит его на правый мотор. Из правой плоскости "юнкерса" повалил дым. Самолет загорелся и, пролетев немного, начал крениться на правую плоскость, а затем совсем свалился и стал падать на глазах у всего личного состава полка. Ударившись о землю, он взорвался.
Мы некоторое время сопровождали его. Но вот взметнулось пламя на месте падения самолета - и мы, круто развернувшись, пошли домой.
Часть V. САНДОМИРСКИЙ ПЛАЦДАРМ
ЗА ВИСЛОЙ-РЕКОЙ
О августе 1944 года на нашем участке фронта в районе Сандомирского плацдарма создалось некоторое затишье. Противник, понимая, что фронт приближается к границе, усиленно совершенствовал свои оборонительные рубежи, на переднем крае и в глубине обороны развивал систему траншей, строил укрепления, оборудовал полосы препятствий. Шла перегруппировка войск. Гитлеровское радио хвастливо трубило о неприступности оборонительного вала на Висле, о который, мол, разобьется Советская Армия.
Войска 1-го Украинского фронта, не теряя времени, готовились нанести врагу очередной удар, а пока что скрытно перегруппировывались, накапливали боеприпасы и горючее, готовили к боям технику, подтягивали резервы. По ночам на проселочных дорогах непрерывно гудели моторы - шли танки, самоходки, автомашины...
В сложившейся обстановке сократились и действия авиации: они в основном сводились к разведывательным полетам и поискам отдельных "охотников". Но стоило появиться в небе самолету, как спокойствие сразу же нарушалось, Откуда только не подавали "голоса" многочисленные зенитки! Снарядов не жалели ни на вражеской стороне, ни на нашей. И орудия палили, пока самолет не выходил из зоны огня. Нередко случалось, что снаряды доставали его, и тогда он отвесно падал, растягивая сверху вниз дымный след.