В паутине

Луковкин Кир

— Tack it. God job, bady, — похлопал рыжего по плечу.

Тот ухмыльнулся, затолкал пачку в нагрудный карман.

— Ну, я пойду. Го хом, хом.

— Ok. Go, and remember….
– американец сделал предупредительный жест.

Рыжий кивнул, с непроницаемой физиономией сказал Пауку "Ну, бывай", и пошел прочь. Не прошло и минуты, как раздался крик и выстрелы. Все это время американец пристально смотрел на Паука. Паук не отводил глаза, даже когда услышал предсмертный вой рыжего и вторую очередь. Сзади навзрыд заплакал татарин. Второго американца, настоящего верзилу ирландского

происхождения это позабавило, и он принялся дергать курок.

— Не убивайте, я ничего не скажу, не убивайте меня пожалуйста, — ныл солдат, всхлипывая, — Мамочка….

— Stand up and move forward, — указал здоровяк на узкую грунтовую дорогу, пересекавшую поле. Оттуда куда ушел сержант, раздался топот бегущих ботинок.

Паук решил, что медлить больше нельзя. На какой-то момент офицер отвернулся к подчиненному, чтобы посовещаться, и Паук ловким движением вынул походный нож.

— I need only one, — и офицер снова посмотрел на Паука.

Топот становился все отчетливее. Паук хотел удивиться собственному мастерству, да времени не было. Одни рывком он метнул нож в горло здоровяку и, пока офицер выковыривал из кобуры револьвер, поднял автомат. Первый американец, хрипя, повалился в камыши, второй получил пулю в голову. Татарин заголосил на полную громкость.

— Вставай, чмо сраное!! — заорал Паук, — Автомат бери!

Сейчас на дорогу выбегут человек десять, готовые открыть огонь на поражение. Татарин шарил по земле дрожащими руками. Паук не стал ждать и ринулся в камыши. Шелест сухих листьев, больно режущих ладони, голоса, стрельба, но он не оглядывался, бежал прочь с максимальной скоростью. Несколько раз пули просвистели совсем близко, одна даже поцарапала плечо, он не чувствовал ничего, кроме желания поскорее добраться до своих. Боль и страх — это потом. Отдышался он только в лесу. Точный маршрут назад не запомнил. Татарин остался там. Возвращаться нельзя. Позывы утихли, зато зверски захотелось есть. Он побрел на север, попутно отмахиваясь от комаров.

Паук блуждал несколько часов, за которые солнце успело склониться к закату градусов на 50. выйдя однажды на дорогу лесничего, он решил с нее не сворачивать, а там посмотрим. К голоду присоединилась жажда. Солнце напекло макушку. На пост перед проселком он наткнулся совершенно случайно, за что чуть не был подстрелен. Оказывается, со времени их ухода прошло шесть с половиной часов.

— А где остальные?

— Погибли, — сказал Паук, — Мы попали в засаду.

Постовой отобрал у Паука автомат ("на всякий случай") и повел к командиру дивизии, в знакомую палатку.

Тарасов в одиночестве возлежал на надувном матрасе, в состоянии крайне растрепанном.

— Спит что ли, — пробормотал постовой, — Ты подожди, пока проснется, а там и доложишь. Его если тронешь без спросу, звереет, мама не горюй.

— Он так до вечера может пролежать, — возмутился Паук.

— Может.

— Но у меня важная информация!

— Не сомневаюсь, — сочувственно почесался постовой и ушел.

Паук решил что-нибудь перекусить и отдохнуть. В столовой говорили о Западном фронте, как через границу рванули беженцы, а Европа спешно строит заградительную

стену. Проскочивших отправляют самолетами в Африку. Возможно, силы Союза обрушатся на самое уязвимое место — на север, воздушным флотом, перелетят через полюс и все дела.

— Кто-нибудь видел старших офицеров или хотя бы лейтенантов? — спросил Паук у соседей, гремящих ложками.

— Свалили на совещание. Вернутся вечером. Тарасов один остался.

— Э, да это тот сморчок, который в грузовике брыкался, — сказал солдат с крупным лбом и скошенным носом другому, — Ну, бык, делись жратвой, — и выложил кулаки на стол.

Паук улыбнулся. Паук захохотал так, что слезы выступили.

— Больной что ли? — переглянулись солдаты, у одного блеснула золотая коронка.

Паук схватил тарелку недоеденного чечевичного супа у соседа и метнул ее в головастого. Суп растекся по форме, головастый побагровел, вскочил и открыл было рот, но Паук, не дожидаясь, заткнул ему кулаком пасть, отчего головастый снова сел, а Паук запрыгнул на стол, вытащил автомат и прислонил дуло к лысому черепу облитого.

— Жри! — приказал он.

— Да ты….

— Жри!! — заорал Паук, двинув головастого прикладом, — Жри!! Кому говорят!!

— Уберите его! — завопил головастый, но никто помочь ему не поспешил. Тогда он судорожно запихнул куски овощей в рот и, не прожевывая, проглотил. Паук соскочил со стола, отдал соседу свою порцию, посмотрел на остальных.

— Извините, парни, я из разведки недавно вернулся. Двоих потерял, двоих уб…уб…убил вот этими руками. Крышу сносит.

— Ты это, на предохранитель поставь автоматик-то.

Тот что с коронкой сказал ни к кому не обращаясь:

— Да, отчаянный малый.

— П-псих… — выдал головастый, — Я же пошутил. Это шутка была.

Паук оглянулся.

— А, вон оно как. Не слышу смеха. Гнилые у тебя шутки.

Головастый резко встал и зашагал к умывальнику. Блатной не спеша прикурил от лампочки накаливания. На ладони у него красовалась тюремная татуировка.

— И что можешь сказать про противника?

— Готовиться надо. Ночью они предпримут атаку. Их больше. У них техника и много оружия.

Блатной глубоко затянулся. За складом слышался всплеск воды от умывальника.

— Короче, валить надо.

Паук принял решение разбудить Тарасова. Но этого не потребовалось. Тарасов черпал алюминиевой кружкой из бидона воду, шумно выпивал, черпал следующую, при этом пыхтя и попеременно зевая. Паук доложил о своем прибытии, на что офицер не обратил ни малейшего внимания. Умывшись, причесавшись и покурив, он наконец бросил на парня мутный взгляд. Откашлялся.

— Чего надо?

— У меня важные разведданные. Сегодня в десять часов я в составе разведгруппы с Ломовым и Майковым в ходе выполнения боевой задачи…

Не дослушав его, Тарасов вышел. Через какое-то время он вернулся, поправляя ремень.

— Садись.

Паук сел на складной стульчик.

— Какой на хрен разведотряд? — спросил офицер, поморщившись.

— Вы сегодня нас посылали.

— А, да…. Троих. Где еще двое?

— Они погибли. Мы попали в засаду, — отрубил Паук.