В перерывах суеты
Шрифт:
Сорокин знал, кто такая Птица-Феникс, и рассмеялся.
В это время на участке появился «важняк». Он подошел к прокурору и представился. Сорокин сделал серьезное лицо, а Роза с Сеней, услышав «следователь по особо важным делам прокуратуры Московской области», прыснули заразительным смехом. «Важняк» понял, что это не родственники Сорокина и уж, разумеется, не со службы его коллеги, и, повернувшись, сказал:
— Попрошу вас, граждане, отсюда на время уйти.
— Нет, пускай остаются! — распорядился Сорокин. «Важняк» доложил, что преступление раскрыто по горячим следам, что в его распоряжении имеется чистосердечное признание и протокол явки с повинной, что криминалисты в настоящее время закрепляют объективные доказательства у себя в лаборатории и что для полной ясности осталось только отобрать образцы слюны у собаки.
За все время доклада «важняка» на лице Сорокина не дрогнул ни один мускул. Выслушав все, он сказал:
— Хорошо. Заканчивайте и потом представьте все материалы дела мне. Только потерпевшим укажите не меня, а жену. Дача записана на меня, но куры — ее.
Как только «важняк» отошел, Роза поинтересовалась:
— Товарищ заместитель Генерального прокурора, и часто это в вашем ведомстве от собак получают явку с повинной и чистосердечное признание? Уголовно-процессуальный кодекс, кажется, не предусматривает явку с повинной от имени другого лица. А уж чистосердечное признание от чистого собачьего сердца — это вообще класс!
— Да ладно вам издеваться. Они ж от страху с полными штанами уже небось часа два тут маются, — ответил Сорокин и махнул рукой.
Сорокин чувствовал себя явно неуютно. Он послал своего водителя с одним из охранников в магазин и распорядился привезти три бутылки водки и закусить. Сеня сказал, что пить не будет, ему обратно в город ехать, а Сорокин отозвался, что водка с закуской для милиционеров, а мы, мол, пошли к вам. чайку глотнем.
Через полчаса Сорокин уехал. Роза с Сеней — тоже. Милиционеры, дождавшись, пока и «важняк» слиняет, расположились прямо на месте преступления. Позвали Николая «помянуть петуха» и потом долго рассказывали эту историю, каждый раз немного по-разному, но непременно добавляя, что заместитель Генерального прокурора, государственный советник юстиции 1-го класса, генерал-полковник Сорокин пил с ними, сам им наливал и пить умеет здорово.
Спустя несколько дней Сорокин узнал, что минут через десять после его отъезда из Генпрокуратуры звонили из Администрации Президента. Помощник его, работавший на самом деле на одного из замминистров МВД, фактически приставленный им к Сорокину, ответил правдиво — куда и по какому вопросу уехал в середине рабочего дня его начальник. В Администрации решили, что «такой министр нам не нужен». Кто-то горит на бабах, а кому судьба на курах.
Узнав обстоятельства своего неназначения, Сорокин даже не расстроился. Помощнику своему организовал повышение. В Приморский край. А коллегу из соседнего ведомства, замминистра МВД, с тех пор стал величать про себя Шелленбергом, оставив за собой звание Мюллера.
1 июня в честь Дня защиты детей Роза с Сеней подарили Сорокину попугая.
Конкурс
Ни то, что пресс-секретаря Президента подбирали по конкурсу, ни то, что решили найти нового, — особого удивления у Кузина не вызвало. Рейтинг первого лица шел вниз, умных людей в его окружении со временем становилось все меньше, а подобострастных чиновников — все больше. Даже опытные аппаратчики в связи с надвигающимся окончанием второго срока старались незаметно отползти в сторону, дабы сохранить себя, а точнее, сохранить для себя шанс поработать со следующим Президентом. Серьезные люди понимали, что третий срок не предвидится — уж это будет совсем неприлично, а вот при удачном проведении операции «Преемник» старую-то гвардию в первую очередь и погонят. Разумеется, «в первую очередь» не означает сразу, но именно в первую очередь, то есть через год. При условии, что преемник будет. А вот это-то уже и совсем был не факт. Второй раз «новогоднюю шутку Ельцина» проделать было нельзя, да и оппозиция правящей команде нынче куда как серьезнее.
Кроме того, сам факт выбора пресс-секретаря по конкурсу был очень неплохой пиар-акцией. Не для населения, разумеется, а для немногочисленной группы интеллигенции, которая, сама порой того не сознавая, и формирует мнение этого самого населения. Кузин считал, что в России только двести человек являются
Так что здесь удивляться было нечему. Если отбросить спортсменов и певцов, то тем самым оставшимся двумстам «разрешенным к говорению» идея подбора пресс-секретаря по конкурсу не могла не понравиться. Именно поэтому, чтобы испортить власти праздник, Кузин и подал свои документы. Он представлял, какие удивленные лица будут у этих деятелей из Администрации Президента, когда они их получат! Он — один из самых ярых критиков как самого Президента, так и правящей партии, правительства, режима и так далее — на конкурсе! Разумеется, его задвинут. А вот тогда у него появится прекрасный повод для хорошей статьи. Громкой, четкой и — наотмашь! Показать читателям, кто победил — какой-нибудь очередной питерский выдвиженец, и кто проиграл — он, лауреат всех журналистских премий последних лет, и еще кто-нибудь из приличных людей. То, что такие будут, Кузин не сомневался — идея предложить свою кандидатуру Кремлю именно в качестве провокации была столь очевидной, что кроме Кузина кто-нибудь еще обязательно ею должен был воспользоваться. А если так, то, может, и сравнить победителя именно с ним, с другим, а о себе — так, между прочим.
Нет, еще лучше — о себе ни слова, а вот подписать статью надо со всеми своими регалиями. Умные и так все поймут!
Когда Кузину сообщили, что он прошел первый тур конкурса — отбор по документам и публикациям, он несколько удивился и даже расстроился. Приятно было считать, что аллергия на его имя в Кремле такая, что, взяв его документы в руки, а тем более статьи, чиновники будут их отбрасывать как нечто либо очень горячее, либо крайне неприятное и для них омерзительно-пачкающее. Ан нет! Отобрали, сволочи! Но потом Кузин сообразил, что все правильно. Именно для придания конкурсу видимости демократичности и открытости он должен был «отобраться» во второй, последний тур. Теперь, по мнению кремлевских, трудно будет сказать, что неугодных отбрасывали сразу. «Вот видите, Кузин же во второй тур прошел!» «Ладно, — думал Игорь, собираясь утром в Кремль на открытую часть конкурса, — посмотрим, кто кого сегодня «сделает»! Зря вы меня выбрали свидетелем этого шоу». (Участником Кузин себя, разумеется, не считал.)
Милый во всех отношениях замглавы Администрации Скобелев встретил Кузина с подобающей обстоятельствам улыбкой и, как показалось Кузину, искренне сказал: «Игорь, я вправду рад, что ты пришел». Именно искренность тона Скобелева не понравилась Кузину. Скобелев был весьма умен и не мог не понимать, что «все, что вы скажете, будет использовано против вас», только не в суде, а в будущей статье. Более того, Скобелев, встречая его, тем самым расписывался в своей причастности к конкурсу. Это было очень неосторожно. Грядущий скандал, который Кузин готов был гарантировать, если только его из Кремля не увезут прямо на Лубянку, теперь точно будет связан именно со Скобелевым. Он что, самоубийца?! Да и если на Лубянку увезут, не те времена, — наоборот, скандал будет еще громче!
Кузин не успел до конца додумать, в чем же причина скобелевского поведения, как его ждал новый сюрприз. Нет, даже не сюрприз, а удар ниже пояса. Вместе со Скобелевым они вошли в небольшую комнату, где сидели два человека. Кузин обоих прекрасно зная — Дружников и Шацкая. Коля Дружников — ведущий журналист «Коммерсанта», реальный конкурент самого Кузина в «поливе» Кремля, с пером не хуже его собственного, но, кроме того, не отягощенный его интеллигентским воспитанием и потому в словах и обвинениях вообще без тормозов. А Рина Шацкая, сейчас перебивающаяся на «Эхе Москвы», еще недавно с экрана НТВ несла такое, что даже оппоненты действующего Президента выражали недовольство ее неэтичностью. Если за это время с Риной и произошли какие изменения, так только в размере аудитории — на НТВ она была шире.