В пламени ветра

Майер Шеннон

Мы стояли у огромного квадратного здания, перед которым располагался флагшток с поднятым флагом. На флаге были полосы, в углу — звезды. Он мне даже понравился.

— Может быть, в этой коробке кто-то живёт.

Я сделала несколько шагов по направлению к двойным дверям, ведущим в коробку, как завизжала сигнализация, резонируя, словно стадо бешеных гарпий. Я хлопнула себя по бедру, где висело копье.

Пета прыгнула мне на плечо.

— Всё нормально. Это людской способ определять время.

Завывание,

визг прекратился так же внезапно, как и начался. Я опустила руки.

— Почему бы им просто не посмотреть на положение солнца? Зачем о времени должен сообщать этот ужасный визг?

Что с ними не так?

— Лентяи, — пробубнила она.

Распахнулись двери огромного здания, выпуская наружу поток смеющихся, кричащих, толкающихся и разбивающихся на группки людей.

Мне понадобилась целая минута, чтобы осознать, что передо мной. Вокруг были одни подростки, все до единого. Их жизненные силы клубились вокруг них, словно улей; они были как пчелы, а вовсе не муравьи. И прямо как в улье они продолжали выныривать из огромного здания-коробки.

Я попятились, пока не уперлась спиной в огромное дерево, затенявшее часть прилегающей рядом дороги.

— Как вообще мы найдём её в этом хаосе?

Кактус взял в меня записку.

— Пойду посмотрю, знает ли кто-нибудь, что это значит.

Не успела я его остановить, как он ринулся в этот людской взрыв. Он с лёгкостью лавировал в толпе, и с изрядной долей изумления я осознала, что он сюда вписывается. В нем не было страха. А для меня это место было просто переполненным.

— Пета, почему мне так тяжело находиться здесь? Словно во мне все их эмоции и…

— Это Дух. В подростках бурлят эмоции: злоба, страх, надежда, любовь и ненависть. И ты получаешь приличную дозу всего вместе.

Пета прижала свою щеку к моей, и часть тревоги ушла. Присутствие Петы было достаточным, чтобы помочь мне усмирить эмоции.

— Я бы никогда не смогла жить среди них, даже если бы меня изгнали.

— Не упоминай изгнание, — сказала она. — Это не смешно.

— По крайней мере у меня есть ты.

Её молчания хватило, чтобы начать нервничать.

— Пета, если меня изгонят, ты останешься со мной?

— Нет. Изгнание из мира Элементалей отнимает все права и фамильяров, — у неё дрогнул голос. — У меня был один подопечный, которого изгнали, Ларк. Тебе ни к чему такая судьба. Элементаля охватывает безумие, и он так или иначе найдёт свой конец.

— Что он сделал?

Я не была уверена, что действительно хотела знать. Но разговор помогал держать человеческие эмоции подальше. Помогал притвориться, что я не чувствую сотен подростковый переживаний, просачивающихся через меня.

— Он был асассином предшественника Фиаметты.

— Насколько он преуспел? — не помню, чтобы когла-либо слышала об удавшейся попытке убийства.

Она фыркнула.

— Его изгнали, и Фиаметта

стала королевой. О чем это говорит?

Кактус говорил с тремя девушками, и даже на расстоянии я могла понять, что он очаровал их. Они хихикали, поправляли волосы так и эдак, строя ему глазки. Однако моя голова была погружена в разговор с Петой о её изгнанном подопечном.

— Ты знала, что он собирался сделать?

— Нет, — прошипела Пета.

— Не ершись. Я спрашиваю только потому, что знаю тебя. Если бы ты знала, ты бы попыталась остановить его. Правильно?

— Естественно.

Что-то выдавало в ней сомнение, она не была уверена. Верность подопечным проникала ей под кожу, даже если они оказывались идиотами.

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы не поставить тебя в подобное положение, — сказала я.

Она снова фыркнула, но промолчала. Кактус подбежал к нам снова.

— Ты не поверишь, этот адд-дрес прямо здесь. Это школа, а значит, Жизель где-то в этом хаосе, — он махнул рукой назад. — Только эти девушки её не знают. Я спросил.

Пета завертела головой в разные стороны.

— Ищи её ауру. Она сияет как светлячок.

Я просканировала толпу.

— Здесь нет ничего, хоть отдалённо напоминающего сверхъестественное.

— Ну она не будет с крыльями и говорить на неведомом языке тоже не будет, Ларк, — сказала Пета.

Долгие минуты мы так и стояли и сканировали толпу. К нам подошли двое взрослых в костюмах. Главный из них был почти полностью седым с намечающимся животом.

— Могу чем-то помочь?

— Мы ищем кое-кого, нашу подругу, — сказал Кактус, применив умение мягко общаться с людьми. Возможно, для этого путешествия он был лучшим попутчиком. Эш бы на его месте зыркнул на них, чтобы они ушли побыстрее.

Двое взрослых людей подняли брови.

— Подругу? Можете назвать её имя? Здесь частная территория.

Что-то в их голосе и поведении заставило меня прикоснуться к руке Кактуса.

— Мы позже встретимся с ней. Пойдём.

Боевую стойку я узнавала сразу, как только видела. Любой из нас мог заставить их упасть на колени и молить о пощаде, но это не наш способ решения проблем с людьми.

Кактус посмотрел на меня вопросительно, и я махнула головой в сторону. Мы отошли, но осталось тяжелое ощущение, что за нами следят.

— Пета, они тебя видят?

— Да.

— Но не могут понять.

— Точно. Если я сама того не захочу. Но чаще всего я определённо не хочу.

Мы направились прочь от школы. Толпа поредела, и вместе с этим уменьшилось ощущение чужих взглядов. Я обернулась. Двое мужчин ушли. Я остановилась у ограждения вокруг поля позади школы. Открытое поле с идеально подстриженной травой, но ни единого фруктового деревца. Ни сада, ни цветов. Как странно иметь траву и никого на ней не пасти. В чем смысл?