В Plaz’e только девушки
Шрифт:
– Так я не в свои беру…
– А в чьи же?
Он что, котами подрядился приторговывать, что ли?
– Дочка просила. Я ей про ваших котов на ночь рассказываю, как сказку.
«Это понятно, – про себя усмехнулась я. – Если Рикемчук о своей «опасной и трудной» работе будет говорить, ребенок до-о-лго
– Да и я, в общем, тоже… – смутился он. – Мне ваша Бастинда даже по ночам снится.
– Не удивительно. Мнемотехника, Вячеслав Иванович. Бастинда… Бастилия… с тюрьмой ассоциируется, близко вам по духу и звучанию.
Он пропустил мое ехидное замечание мимо ушей.
– Ну, отдадите, Василиса?
– Чего уж там… берите, – подумав, согласилась я. – Вы мне человек не чужой. Как бы муж конспиративный. Но чтобы холили и лелеяли, я проверять буду.
– Хоть органы опеки и попечительства подключите, – обрадовался Рикемчук.
Он подошел к Бастинде и, опустившись на корточки, нежно погладил ее, ласково, насколько мог, спросил:
– Пойдешь со мной?
– А вы, Вячеслав Иванович, ей привод организуйте, – не удержавшись, снова съязвила я.
Он гневно зыркнул на меня и снова обратился к Бастинде:
– Соглашайся, киска…
Хотела я еще сказать, про добровольную явку с повинной, которая, несомненно, облегчит ее участь. Но, поглядев на умиленное лицо Рикемчука, промолчала. Он взял Бастинду на руки, она доверчиво прижалась мордой к его щеке. И, зажмурившись, легкомысленно лизнула прямо в нос. У Рикемчука сделалась такая физиономия, что я отвернулась. Показалось, будто подсматриваю.
Принесла переноску, поставила рядом:
– Забирайте.
В глубине души я была рада и за Бастинду, и за сурового служаку.
– Вы, Вячеслав Иванович, теперь можете развить свою главную
– Это какую же? – повернулся он ко мне счастливым лицом.
– По поводу своевременной профилактики… блох. Ведь они тоже преступники по отношению к кошкам. Богатый сюжет может получиться.
– Ну, знаете… – обиделся Рикемчук, и я поняла, что зашла слишком далеко, воспользовавшись его размягченным состоянием.
– Всего доброго, Вячеслав Иванович, не забывайте…
– Рад бы, – буркнул он, – да боюсь не получится.
Вот и делай людям добро после этого.
В начале июля, накануне Ивана Купалы, Марта родила мальчика. Подарила ей счастье эта волшебная ночь. Но еще счастливее была Альбина Георгиевна – внук, по ее словам, был копией Еремы. Назвали мальчика по святцам – Иваном. Иван Еремеевич был крепкий малыш. И вес, и рост – то, что надо. Мне, конечно, не терпелось увидеть сына Еремы, но Марта еще была не готова устроить смотрины.
– Немного позже, Вася, – попросила она, когда я позвонила. – У нас сейчас столько дел, едва успеваем поворачиваться.
Я услышала, как вдалеке заплакал ребенок.
– Иду, иду мой родненький… – залепетала, видно, рядом с малышом новоиспеченная бабушка.
Марта, наскоро попрощавшись, повесила трубку.
«Вот уж кто всегда будет тебя помнить, Ерема, – подумала я про маленького Ивана. – Именно тебя, а не какого-то Егора Крутова. Подрастет и узнает, что папа был известный писатель. Гордиться станет… Может, малышу собрание сочинений всех папиных книг подарить? Всех, кроме последней. Той, где главным героем, к несчастью, стал он сам.
Эх, Ерема, Ерема…