В Plaz’e только девушки

Бограш Мила

– Вы нашли эту капсулу?! – воскликнула Марта.

– Да. Вчера изъяли. Я все-таки не понимаю, почему ты сразу не передала флешку следователю?

– Я же сказала, мне не хотелось это делать при Альбине Георгиевне.

– Почему?

– Она мне не простит… Что я знала про флешку…

– Но ведь идет расследование. Ее будут вызывать, она все равно узнает.

– Пусть узнает, только не от меня, – сказала Марта с отчаянием. – Как ты не понимаешь?! Сейчас для Альбины я, как и она, – жертва неведения.

Она до сих пор не представляет, во что мы все влипли. А я знала и ей не сказала. Теперь, выходит, отчасти я виновна в смерти Еремы… – Марта заплакала.

– Ты утрируешь, Марта, – возразила я. – Ерема был настоящий мужик. При всем уважении к матери он бы не остановился, ей бы тоже не удалось убедить его.

Марта, по-моему, не услышала моих доводов.

– Я тогда растерялась. Испугалась. Я ведь сразу поняла, чем это пахнет.

– Ерема был крутой профи, Марта, – повторила я. – От взрывных тем такие, как он, не отказываются.

– И сами взрываются. Ты ведь лучше меня знаешь, чем кончаются все эти «громкие расследования». Редко славой, чаще пулей и могильным крестом.

– Да, – согласилась я, – и так бывает. У каждой профессии свои риски. Мой муж воевал в горячих точках. А спасатели? Сколько их погибло, помогая другим! Врачи на себе смертельные вирусы испытывают. Журналисты лезут на рожон. Ради чего? А хрен его знает… Никто из них и сам не ответит. Такой расклад. У всех свой выбор, Марта. Профи делают свое дело, а там уж как получится.

– Ты, наверное, права, – согласилась она. – Ерема бы не отступился… Но теперь мы с Альбиной одни друг у друга. Мы и его будущий ребенок. Я не могу рисковать нашими с ней отношениями, понимаешь?

– Хорошо, Марта, я все поняла. Но можно передать твою флешку Рикемчуку?

– Теперь все равно, делай, как считаешь нужным. Только попроси сказать Альбине, что информацию он сам скачал из компа Еремея.

– Обещаю. – Я обняла ее, прижала к себе. – Не терзайся ты так.

– Спасибо, Вася, – уткнулась она мне в плечо, – заходи, ладно?

– Конечно, куда я денусь… – ляпнула я расхожую фразу и тут же прикусила язык, почувствовав, как она напряглась. За эти несколько месяцев близкие ей люди неожиданно «куда-то делись». Без возврата…

– Я приду, Марта, – погладила я ее руку.

Она невесело улыбнулась сквозь слезы и кивнула в ответ.

С Рикемчуком я созвонилась тем же вечером.

– Вячеслав Иванович, я хочу завтра к вам подъехать.

– Как, снова? – делано возмутился он. – Вы, как моя теща. Та тоже все время прощается, но не уходит.

– Просто она боится поворачиваться к вам спиной, – парировала я.

– Эти ваши намеки, Василиса Васильевна… – начал было он, но я не склонна была долго слушать его прибаутки.

– У меня не намеки, а

новая информация по делу Гребнева.

– Ну что ж… – он как будто прикинул что-то, – подъезжайте с утра. Я, по правде сказать, сам хотел вам звонить.

– Зачем? – удивилась я.

– Тут с вами один человек хочет побеседовать, – интриговал Рикемчук.

– Какой еще человек?

– Серьезный…

Это был точный ответ и исчерпывающая характеристика.

Утром, без долгих предисловий, я положила перед ним на стол распечатки с флешки Еремея. Он пододвинул к себе листки, внимательно прочитал.

– В общем, я так и думал…

– Марта просила, чтобы об этих распечатках не узнала Альбина Георгиевна. – И рассказала, как флешка оказалась у Марты и почему она сразу не отдала ее нам, как переживает свою вину перед матерью Еремея.

– Не узнает… – заверил Рикемчук, убирая бумаги в стол. – Эта информация уже не суть важна.

– Вы сразу догадались, что в контейнере?

– Предполагал. Накладно перевозить несколько граммов героина с такими предосторожностями. Наркотрафики давно отработаны, центнерами везут.

– А вещество из капсулы определено?

– Да.

– И что это?

– Уточнять, простите, не могу. Информация уже не по моему ведомству… – И показал глазами на окно в сторону Лубянки. – Кстати, что-то он задерживается…

Я не спросила, кто, сразу поняла, если речь идет о «серьезном человеке». И тут же, легок на помине, он открыл дверь.

В кабинет вошел некий господин невысокого роста. И хотя он был в брюках и модном свитере, казалось, что через брюки просвечивают лампасы, а через свитер – погоны. Он за руку поздоровался с Рикемчуком, по-хозяйски присел к столу. Наспех улыбнулся мне, хотя теплее от его улыбки не стало.

– Здравствуйте, Василиса, – вроде бы добродушно поздоровался он.

– Зд… здравствуйте… – запнулась я от удивления, что он знает мое имя.

– Мне Вячеслав Иванович сказал, что вы к нему сегодня зайдете. Вот и я заглянул… По дороге.

Я не стала решать задачку, откуда и куда шел этот случайный «пешеход», с какой скоростью он двигался от Лубянки по направлению ко мне. А я к нему. И почему в конце концов наши пути пересеклись именно в кабинете следователя.

– Познакомьтесь, Василиса Васильевна, – собрался представить его Рикемчук, – это…

Неизвестный товарищ его опередил и предпочел представиться сам:

– Петр Петрович, – назвался он, и мне показалось, только что придумал это имя. – Я, Василиса, куратор от ФСБ и теперь тоже занимаюсь делом Гребнева. Мне Вячеслав Иванович мно-о-го о вас рассказывал.

Я прекрасно понимала, если бы даже Рикемчук был нем как рыба, обо мне и без него компетентным органам все известно до седьмого колена.