В плену сердца
Шрифт:
Будучи полностью уверенным, что со мной она не сможет долго играть роль покорной девочки, как делала это все дни с прислугой, я смотрю сейчас неотрывно в серый городской пейзаж за окном и прыгать не прыгаю, но стереть с губ дурацкую улыбку не могу, предвкушая, как вновь столкнусь с её диким нравом, в котором под напускной, фальшивой смиренностью безусловно царит вселенский хаос. Как услышу очередные колкие фразочки, провоцирующие во мне ядерный взрыв ярости. Как буду упиваться её демонстративными стараниями дать мне понять, какой я ужасный монстр, как не любит меня, не
Говорю же: я точно конченый псих, раз начал торчать от всего этого. С другими женщинами я с подобным возмутительным поведением никогда не сталкивался и всегда был безгранично рад этому. Однако вечная дерзость дикарки во время исполнения моих приказов – чистая наркота, кайф, нирвана. От одного лишь предвкушения нашей очередной перепалки у меня прям все волоски на теле встают дыбом, точно от мелких разрядов тока. А стоит услышать ритмичное цоканье каблучком по ламинату, что по мере приближения ко мне в разы обостряет все симптомы «очарования», и я вмиг понимаю – моя бедная измученная пленница уже совсем рядом.
– Привет, – с ходу здоровается Лина.
Твёрдо, звучно, с чётко слышимой радостью, вводя меня в некоторый ступор.
Неужто вечно негодующая ведьма тоже ждала нашей встречи?
Отдаю все моральные силы, чтобы не проявить перед девчонкой весь пи*дец, что она во мне поневоле вызывает, и оборачиваюсь к ней, моментально встречаясь с изумительной картиной.
Мало того что Лина ярко и вполне естественно улыбается мне, что на неё никак не похоже, так ещё ни на какую несчастную пленницу и уж тем более замученную бедняжку она и близко не походит. Как и на себя – тоже. Это странно, но я даже не сразу её узнаю.
Лина всегда казалась мне красивой – будь она в пацанском тряпье или же изнеможённой, бледной худышкой, но сейчас я в прямом смысле дар речи теряю от её сногсшибательной красоты.
За всё то время, что я её не видел, изящная фигурка дикарки приобрела более сочные, аппетитные формы, лицо вернуло себе живость и здоровый цвет, обычно волнистые волосы вплоть до талии спускаются блестящими ровными прядями, а сама она в целом прямо-таки расцвела, как грациозная роза, с лепестков которой мне теперь хочется пылинки, сука, сдувать.
Вот же чёрт! Начинается, бля*ь… А точнее, ещё больше ухудшается. Минута не прошла, а я уже плыву, как масло в сковородке, всего лишь от взгляда на неё. И следом едва не шиплю от резко нахлынувшего в теле жара, когда Лина делает медленный оборот вокруг своей оси, показывая мне со всех сторон свои соблазнительные изгибы, выгодно подчеркнутые элегантным платьем.
Кремовая ткань немного не доходит до колен, с широкими бретелями и скромным декольте, которое с лёгкостью можно сделать в разы откровенней или вовсе раскрыть полностью с помощью дразнящей молнии во всю длину платья.
Расстегнуть. Выбросить тряпку нахрен. Развернуть девчонку задом. Пройтись языком по каждому её позвонку. Достигнуть попки. Сжать. Смять. Отхлестать. Расцеловать. Проникнуть. Умереть от кайфа.
– Тебе
Но, увы, по моему бесстрастному лицу ей никак не прочесть, что мне не просто нравится. Я в полном ауте от её непривычного для дикарки образа светской львицы, а член мой сейчас разорвёт ткань брюк в желании отыметь её в этом платье и без, припечатав к окну, к стене, усадив на стол, бросив на диван, нагнув… ну, в общем, вы поняли. И это настоящая трагедия, потому как я совсем не уверен, что всё это уже могу с ней сделать, не навредив ей.
– Вполне, – прочистив горло, нейтральным тоном отвечаю я.
– Вполне? – Лина удивлённо изгибает бровь.
Мягкая улыбка играет на женских губах, но я чувствую, что кошка осталась неудовлетворённой моей сухой реакцией.
Ну-ну! Сухой… как же!
– Ты хочешь услышать что-то ещё? – сверлю её миловидное лицо изучающим взглядом, до конца не разбирая, что в нём не так.
– Хм… – на короткое мгновение задумывается дикарка, хитро прищурив глаза. – Да нет, не хочу. Вполне, так вполне. В следующий раз буду лучше стараться, чтобы поразить тебя, – без тени ехидства заявляет она, чем как раз таки знатно поражает меня.
– А ты правда старалась? – мои брови непроизвольно взлетают вверх.
– Конечно. – Лина делает пару шагов ближе ко мне, не разрывая зрительного контакта. – Каждый день старалась.
Вот же лгунья! Опять в своём репертуаре! Но должен признать: роль пай-девочки она играет сейчас безупречно. Даже не к чему придраться. Нигде фальши не нахожу.
– Каждый-каждый? – скептично усмехаюсь.
– Да. – Кладёт руки мне на плечи, взгляд спускает к губам.
Какого чёрта?!
– Ждала меня?
– Круглосуточно. – Смотрит прямо в глаза.
– Даже так?
– Даже так. И днём, и ночью. – А теперь на губы, кончиком языка проводя по своим нежно-розовым.
– Чтобы поразить?
– Поразить… и не только. – Вновь в глаза. Пристально. Подолгу.
– Соскучилась?
– Очень. – Опускает взор вниз на мою рубашку, забираясь руками под пиджак.
Где правда, а где ложь? Вы что-нибудь поняли? Вот и я нет! И думаю, что и не осилю понять, что за сбой произошел в её уникальной привычке лгать, глядя точно в глаза, пока её пальцы уверенно гладят мой торс, передвигаясь всё ниже и ниже.
Кровь за секунду вскипает в венах, превращаясь в раскалённый сплав, а разум ещё немного – и норовит покинуть чат. Но вот со внутренним зверем происходит нечто непонятное: он почему-то остаётся крайне недовольным всем происходящим.
Физически он как всегда кайфует от близости и скользящих прикосновений дикарки, но морально… что-то не так. Совсем-совсем не так. Будто он чувствует, что перед ним стоит очередная галлюцинация, а не настоящая Лина, что жуть как странно, ведь это точно она. Ошибки быть не может. Все глюки кончились сразу после проведённой с ней ночи. Так что без всяких сомнений это точно она.