В плену у гордости
Шрифт:
— Не подумай, что я хвастаюсь, но мне вполне по карману одеть тебя по своему вкусу. Особенно если рядом с милой девочкой нет любящего папочки, который исполняет все ее прихоти.
— Не смей! — воскликнула Беатрис, отталкивая его руку. На щеках ее загорелся гневный румянец. Эжен спрятал заколку в карман, и девушка поняла, что отбирать ее бесполезно. Она все равно проиграет в силовой борьбе. Ей едва хватает мужества, чтобы выдерживать психологические атаки. — Если ты еще раз скажешь что-нибудь про «любящего папочку», я ударю тебя, — тихим, но очень злым голосом пообещала она, показывая ему кулак.
Сильные
— Ударь меня, и я дам сдачи, — предупредил он. Взгляд его не отрывался от ее прикушенных губ. Как же хотелось поцеловать строптивицу, чтобы она стала мягкой и покорной. — Но не бойся, бить тебя я не стану. Есть и другие более приятные способы утвердить власть над женщиной.
В этот момент загорелся зеленый свет, Эжен выпустил ее руку и взялся за руль. Тело его напряглось в предвкушении сладостного момента обладания ею. Уже пятые сутки они живут под одной крышей, и каждый день броня безразличия мисс Шеннон дает новые трещины. Ей не выдержать нервного напряжения. Через пару дней она сдастся на милость победителя, и тогда он доберется до ее черствого сердца.
Губы тронула легкая улыбка, когда Эжен представил, как золотистые глаза, обычно такие гордые и надменные, смотрят на него умоляюще, а полные нежные губы страстно шепчут его имя. О, как она станет просить, слабая и беспомощная, как котенок, чтобы он избавил ее от мучительного томления. Будет жаждать его и только его.
Эжен заехал на стоянку, выключил двигатель и помог спутнице выбраться из машины. Он с большим удовольствием оплатит ее покупки, тем более что ему самому нравилось, когда женщина хорошо одета. Особенно такая, как Беатрис.
— Вот мы и на месте, — весело произнес он, указывая на центральную улицу, по сторонам которой красовались фешенебельные магазины. — Но сначала предлагаю чего-нибудь выпить.
Беатрис кивнула. Она не без любопытства разглядывала незнакомый город, казавшийся вдвойне привлекательным после заточения в одиночестве. Хотелось побродить здесь, поглазеть на дома и фонтаны, зайти в книжную лавочку. Как в прежние времена, когда они вдвоем гуляли по Флоренции…
Эжен повел ее к ближайшему открытому кафе, отделенному от тротуара невысокой живой изгородью. Он невольно замечал, что многие встречные мужчины оценивающе оглядывают Беатрис, явно одобряя ее фигуру. Он и сам не мог равнодушно смотреть на узкую талию, округлые бедра, стройные ноги, обтянутые старенькой джинсовой тканью. Верхние пуговицы темно-синей рубашки расстегнулись, обнажив манящую ложбинку между грудями…
Усилием воли Эжен заставил себя отвернуться. Если так дело пойдет и дальше, то он первый упадет на колени и будет умолять подарить ему хоть один поцелуй. А такой исход событий его никак не устраивал. Это она, она должна умолять!
Беатрис радовалась поездке, как ребенок. Она очень устала от постоянного напряжения, одиночества и бездействия и теперь приходила в восхищение от нарядных витрин магазинов, цветов на окнах домов, оживленных лиц прохожих.
Эжен усадил ее за столик возле самой изгороди, а сам отошел к стойке. Для себя он выбрал стакан минеральной воды, а для Беатрис — ее любимый коктейль «Пино-колада». Возвращаясь, Эжен с неудовольствием заметил, что на нее уже обратил внимание мужчина
Беатрис порадовало, что Эжен принес ее любимый напиток. Во-первых, это значило, что он не забыл ее вкусы, а во-вторых — что старается этим вкусам угодить. Ведь он же мог выбрать, например, клубничный коктейль, который она не в состоянии выпить даже под угрозой смерти.
— Скажи мне, Бетти, — начал Эжен, следя взглядом, как она берет губами трубочку и потягивает густой коктейль. От этих движений его бросало в дрожь. — Почему ты так злишься, когда я использую в одном предложении слова «любящий» и «папочка»?
Она слизнула капельку «Пино-колады» с уголка рта и неторопливо ответила:
— Потому что ты не имеешь ни малейшего представления, о чем говоришь.
Беатрис наконец-то расслабилась. Любимый коктейль снял напряжение и даже заставил ее слегка улыбнуться при мысли о том, что Ричард Шеннон питает нежные чувства к своим маленьким дочкам, которые даже машину толком водить не умеют.
— Так просвети меня. — Он сделал знак официанту, и тот принес второй бокал «Пино-колады» взамен первого, уже опустевшего. Беатрис приятно удивилась и потянулась за трубочкой. Эжен выждал, пока она сделает глоток, и только потом продолжил: — Я люблю знать, о чем говорю. Это помогает мне чувствовать себя… по-настоящему солидным человеком.
Она подняла на него свои чудесные золотистые глаза, слегка подернутые дымкой, и рассмеялась. На это он и рассчитывал, и, тем не менее, ему стало стыдно при мысли, что за завтраком она съела только половинку персика. Впрочем, он отмел сомнения: спаивать ее нет нужды. Главное, чтобы она расслабилась и наконец-то сбросила маску столь ненавистного ему безразличия!
Беатрис уже ощутила во всем теле приятную легкость и решила, что на сегодня спиртного хватит. Рядом с Эженом Делакруа нужно быть все время начеку.
— Ну, — начала она, глубоко вздохнув, — ты знаешь, что у меня есть сестра, на два года старше. Так вот отец не слишком обращал на нас внимание, пока мама была жива, а после ее смерти, казалось, совсем про нас забыл. У него была работа, иногда другие женщины, а для детей как-то места не находилось. Учились мы в школе-интернате, домой приезжали только на каникулы, но и тогда отца видели редко. В основном проводили время в семье его партнера Говарда Бриджеса. У него двое сыновей: старший Брайан и младший Артур. Поэтому мы четверо были очень близки…
Беатрис закусила нижнюю губу. Из-за алкоголя она стала слишком чувствительной, и на глаза навернулись слезы. Чудесная дружба в прошлом. Она разорвала отношения не только с женихом, но и с любимой сестрой.
Эжен нахмурился, заметив, как потемнело ее лицо. Он едва не поддался инстинктивному желанию накрыть ее маленькую ладонь своей и сказать что-нибудь ласковое, утешительное.
— Может быть, его очень сильно травмировала смерть жены, но он хотел, чтобы вы сами прокладывали себе дорогу в жизни, — неуверенно предположил Эжен, пытаясь понять, как отец двух маленьких убитых горем девочек мог отдать их на воспитание в чужие руки. В его семье родные заботились друг о друге.