В плену у любимого: Любовь исцеляет раны, которые не под силу излечить времени
Шрифт:
Тара восхищалась ими, но совсем не так, как остальные женщины городка. Никаких ахов и охов, никаких томных взглядов — таких глупостей она себе не позволяла. Она умела держать себя в руках. Пока была жива ее мама, ирландка по происхождению, она повторяла ей: «Жизнь — это служение». Значит, в ней нет места бездумным развлечениям, пустому флирту и…
— Сегодня ты тоже намерена доставлять мне одни неприятности. Тара? — прервал ее размышления низкий мужской голос.
Тара сквозь зубы втянула в себя воздух. Она была не из тех, кто валится
Справившись с дыханием, Тара медленно повернулась. В двух шагах от нее стоял самый потрясающий мужчина из тех, кого ей доводилось встречать в жизни.
Клинт Эндовер.
Со школьных времен Клинт, конечно, изменился. Правда, уже тогда он обладал привлекательной внешностью, убийственными синими глазами и умопомрачительной улыбкой. Сейчас же, когда женщины смотрели вслед этому статному темноволосому красавцу, в их глазах явственно читалось вожделение и немедленная готовность прыгнуть к нему в постель. Изгиб его губ стал тверже, тело обросло грудой рельефных мышц. А глаза… Любая, заглянувшая в них, сразу же теряла способность соображать.
К сожалению, и Тара попала под действие его чар.
Всмотревшись в его фантастические глаза, она заметила, что теперь в их глубине прячется боль. Этого человека преследует чувство вины и… смерть.
И неудивительно, с грустью подумала Тара. Весь Роял знал, что Клинту многое пришлось пережить.
— Доставлять неприятности — это не ко мне, — вступила она в их обычную утреннюю перепалку.
— Да что ты говоришь! С каких это пор ты стала пай-девочкой?
— Я была ею всегда.
— Сомневаюсь. — Клинт оперся о стол дежурной сестры и кивнул сотруднице, отвечавшей на телефонные звонки.
— Не надо корчить из себя всезнайку, Эндовер, — тихо произнесла Тара. — Ты меня совершенно не знаешь.
Он сделал то, что неизменно делал со всеми женщинами: одним-единственным взглядом приковал ее к месту.
— У меня исключительная память, Тара, Я знаю тебя как свои пять пальцев.
Тара замерла, ощущая нехватку воздуха в легких. Впрочем, что это она так разволновалась? В его словах не было никаких намеков, одна голая констатация фактов.
Увы! В присутствии Клинта Эндовера ей было трудно держать себя в руках. Рядом с ним она, холодная и рассудочная, становилась обыкновенной женщиной.
Женщиной, которая никак не могла справиться со своими воспоминаниями…
…Юный Клинт, еще совсем подросток, обнимает ее в городском парке, прижимает к себе и целует, обдавая запахом отцовского одеколона…
— Это было тысячу лет назад, — усмехнулась Тара.
Он склонился над ней.
— Как я уже сказал, у меня хорошая память. И ты доставляла мне неприятности даже тысячу лет назад.
Тара покосилась на сотрудницу, потом встала со стула и произнесла, сильно понизив голос:
— Юношеский
— А для меня он стал именно таковым, — ровным голосом сказал Клинт.
У нее мгновенно пересохло во рту. Не потому, что своим ответом он намекнул, будто не прочь повторить тот поцелуй, а потому, что этого хотела она сама!
Тара решила перевести разговор в другое русло.
— По-моему, до сих пор мы с тобой неплохо ладили, Клинт, — слова давались ей непросто. — А знаешь, что нам помогало? То, что мы держались на расстоянии друг от друга. Что же произошло теперь?
— Вчера ты упомянула, что если Джейн выпишут из больницы, ты заберешь ее к себе.
Тара кивнула:
— Ей здесь не нравится, Клинт.
— Ей не нравится ее нынешнее состояние.
— Да, и оно усугубляется тем, что она находится в больнице.
— Для нее это самое безопасное место. Тара нахмурилась.
— Безопасное? Что, черт возьми, это значит? Она…
Клинт поднял руку, призывая Тару успокоиться, и отрывисто проговорил:
— Я просто думаю, что ей требуется дальнейшая медицинская помощь…
— Я вообще-то медсестра, если помнишь, — начала кипятиться Тара.
— Помню. Но я несу ответственность за Джейн, поэтому считаю, что она должна оставаться здесь и…
Тара не дала ему договорить.
— Пока Джейн лежит на моем этаже, ответственность за нее несу я! — заявила она чуть резче, чем хотела.
— Упрямство не входит в число людских добродетелей, сестра Робертс.
— Тактика давления — тоже, мистер Эндовер.
Клинт уставился на нее, ноздри его трепетали.
— Неприятность, — мрачно проговорил он.
Тара не дрогнула, не отступила назад, хотя ее и жег нестерпимый жар, исходящий от его сильного тела. Опять это слово.
Неприятность. Никто и никогда так ее не называл.
А какая она на самом деле? Осторожная, прагматичная, обладающая сильной волей. Именно так привыкла думать о себе Тара, именно такие характеристики очень подходили ей.
Но — неприятность? Никогда и никому не доставляла она неприятностей.
Будь на его месте кто-либо другой, Тара бы непременно обиделась. Но он стоял так близко и смотрел на нее такими глазами, что, как она ни пыжилась, обиды не возникало.
Удрученная ходом собственных мыслей, Тара вернулась к столу и взяла карты больных, которые только что заполняла.
— Мне нужно работать.
— Мне тоже.
— Оно и к лучшему, — кивнула Тара. — Давай займемся каждый своим делом. Удачного вам дня, мистер Эндовер.
Она повернулась, но Клинт решительно схватил ее за локоть.
— Черт побери, Тара!
— Джейн находится в прекрасной физической форме. Все, что ей нужно — это тихое место, где она сможет расслабиться и отдохнуть. И тогда память наверняка возвратится к ней. Я могу обеспечить ей хороший уход. Она должна общаться с Отэм.