В плену у времени
Шрифт:
Раздались долгие гудки.
— Анита, это Эндрю Дайер. Ради бога, свяжитесь с нами, если вы на месте!.. Мне только что позвонил Эд Джакоб из МИТ и сказал, что у Расса Меррика пропал прототип антигравитационной машины. Это вы взяли машину, да? Кажется, я знаю, что вы намереваетесь с ней сделать… Анита, прошу вас, пожалуйста, подумайте о последствиях, прежде чем предпримете решительные действия…
На линии раздался щелчок. Доктор Пирретти приложила трубку к уху и посмотрела на задний двор. Золотой бамбук качался под сухим ветром, калифорнийское солнце пробивалось сквозь перистую траву.
— Я здесь, — спокойно сказала она.
— Анита!
— Есть какие-нибудь новости
— Ничего.
— Мне так жаль, Эндрю… Я жалкая лгунья. НАСА звонит каждые пять минут, чтобы выяснить, что происходит. Ваш инспектор Уилер продолжает будоражить всех в конторе, от привратника и выше. Он как та черепаха, которая, однажды вцепившись челюстями, не выпустит вас, даже если помрет…
— Анита, — перебил доктор Дайер, — я собираюсь вести себя точно так же. Ведь Эд Джакоб не мог сам испортить прототип машины Расса. А вы?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
Доктор Пирретти не отвечала.
— Вы знаете, что Эд Джакоб не собирается все это долго скрывать — НАСА неспроста давит на вас! А что касается Тима Уильямсона, то он чрезвычайно озабочен тем, чтобы его имя было высечено в анналах научных открытий. Разумеется, они понимают, что мы играем с огнем, но…
— Играем с огнем! — перебила доктор Пирретти. — Ведь это то же самое, что позволить разбушеваться костру на вашем заднем дворе с такой силой, что весь мир загорится ярким пламенем.
— Мы все понимаем вашу точку зрения. Понимаем. Вполне естественно бояться неизведанного, и я не утверждаю, что путешествия во времени не могут иметь катастрофических последствий. Но, как вы знаете, машина перемещается по времени уже в третий раз, а мы все еще здесь, правда же? Вселенная не рухнула. Наполеон не выиграл битву при Ватерлоо, и Америка внезапно не стала снова британской колонией… Иногда полезно рискнуть!
— В этой истории меня оставили в одиночестве, так? — закричала доктор Пирретти. — Вы, Эндрю, изменили свое мнение, отступили. Сейчас вы говорите: да, сохраним тайну, но не разрушим машину. А потом скажете: давайте сообщим об открытии публике, оно слишком важно, чтобы хранить эту тайну от мира; мы как-нибудь найдем возможность удержать все под контролем, сделать эти путешествия безопасными… Нет, дорогой, прошлое священно. Уберите руки от истории. Если бы вы могли путешествовать в прошлое и не изменять сути материи, тогда… Но это у вас не получится!
— И куда ваши высокие принципы заведут меня и мою семью? — воскликнул доктор Дайер. — Да, научные принципы важны, но главное для меня — моя семья! Я хочу только одного — получить обратно мою дочь Кэйт. Ее матери плохо. Я не видел улыбок на лицах братьев и сестер Кэйт, не слышал их смеха, с тех пор как она покинула дом. Нам уже и так сильно досталось. Вы отдадите мне машину Расса Меррика, или я должен молить Тима, чтобы он помог мне построить новую?
— Прототип антигравитационной машины уже упакован и готов к отправке. Я прошу об одном: после возвращения Кэйт, мистера Скокка и, надеюсь, Питера — уничтожьте машину.
— Анита! Значит, вы согласны?
— Я не чудовище, Эндрю, и видела вас с Кэйт. Я надеялась, без всяких на то оснований, что она сама вернется. Конечно, я понимаю — уничтожение второй машины не остановит исследований, но замедлит их. Эта передышка даст мне возможность организовать кампанию под названием «Мы-против-путешествий-во-времени». И поверьте, большинство будет на моей стороне. Очень надеюсь, что мы сможем отправить вас на прототипе в 1763 год. Пространство истории слишком велико, в нем можно и затеряться.
В эту ночь доктор Пирретти спала плохо. Она просыпалась множество раз с ощущением, что зловещий перст
Наутро она решила поехать за антигравитационной машиной и заказала билет на самолет в Манчестер.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Знакомство с маркизой де Монферон и ее сыном Луи-Филиппом
Маркиза де Монферон нанимала в лучшей части Голден-Сквера узкий, из красного кирпича дом в шесть этажей, с голландским фронтоном. Это был весьма привлекательный район Лондона, хотя не столь модный, как в прошлые годы. Сквер был достаточно удален от суматохи главных улиц и мог считаться мирным и спокойным местом, однако таковым не был. Дети играли с обручами, бегали собачонки, а непрерывная череда карет и переносных кресел доставляла или увозила состоятельных горожан.
Наемная карета уехала, оставив компанию перед высокой черной лакированной дверью, которая напомнила Кэйт дверь дома номер десять на Даунинг-стрит. Молоточек у двери был необычен для лондонских домов: это была рука леди в браслете, который выглядывал из-под оборки манжеты. Питер энергично постучал, и все стали ждать ответа. Кэйт немного нервничала: предстоит встреча с семьей французских аристократов, а ведь известно, что сейчас происходит по другую сторону Английского канала. Что нужно сказать? «Я ужасно сожалею о том, что произошла Французская революция, но, возможно, вы могли бы быть несколько добрее к крестьянам?»
Входная дверь открылась, и крохотный лакей взял записку, которую Питер адресовал маркизу де Монферон. Вскоре лакей вернулся и пригласил всех в холл.
— Пожалуйста, входите, — сказал он и повел их по винтовой лестнице в комнату на втором этаже, большие окна которой смотрели на Голден-Сквер, — мадам немедленно выйдет к вам.
По сравнению с простой меблировкой дома на Линкольн-Инн-Филдс резиденция Монферонов была нарядной, разукрашенной в самом пышном стиле. Хотя, подумала Кэйт, любопытно, почему в доме так сильно пахнет рыбой? Кэйт сидела в золоченом кресле, обитом роскошным шелком, розовым, как цветы вишни, и чувствовала себя как-то неловко, чуть ли не больной. Конечно, тут и вести себя надо подобающе этой чопорной роскоши, а Кэйт всегда раздражала любая манерность. Ей показалось, что Джошуа, как и она, чувствует себя неуютно. Он все время нервничает, подумала она. И правда, Питер постоянно то скрещивал, то расставлял ноги и крутил пуговицы на жилете, как будто в присутствии отца забыл, что должен вести себя сдержанно, по-взрослому. Зато мистер Скокк, откинувшийся в шезлонге перед арочным окном, выглядел истинным джентльменом. Одежда, которую он позаимствовал у Питера, сидела на нем замечательно. Джошуа даже сказал, что эта одежда словно сшита специально для мистера Скокка. Кэйт с радостью приняла предложение Ханны отправиться на Стрэнд и купить там шелковую шаль, которая приукрасила бы ее старомодное платье. Впрочем, Кэйт не особенно беспокоилась о том, что не так-то уж хорошо одета.