В погоне за женой, или Как укротить попаданку
Шрифт:
— Подожди, — враз понизил тон император, будто и не злился до этого, — ту малышку, что вечно за тобой хвостом бегала? — он пощёлкал пальцами, вспоминая. — Да, точно, дочь министра финансов, в перевороте не участвовал и был оправдан, но с должности снят, точно. — И как она? — спросил Ксеофан, даже не подозревая какая буря эмоций сейчас бушует в душе племянника.
— Да, ты прав, — тянул время Ксадас, просчитывая, что можно сказать дяде, а что лучше пока скрыть, — лорд Лионар Иворский был оправдан, но должности лишён. С учётом того, какое положение он занимал, мне показалась очень странной информация, что
— Подожди, женился-то зачем? Подруге детства и так мог бы помочь, — резонно заметил Император. — Ну ладно девчонка, верю, что может быть в тебя влюблена, но тебе-то это зачем?
Ксадас не успел ответить, император вскочил и зашагал по кабинету, меря его шагами. Плохой знак, очень плохой.
— Ксадас, ты ополоумел? Ты совсем мозги растерял или пропил, играя золотого мальчика? Ведь заговорщикам ты нужен холостой! Ты, идиот, не помог девушке, ты её подставил! — пол и стены стали покрываться инеем, а это значило только одно, Ксеофан зол настолько, что не контролирует свою магию.
— Дядя, успокойся, недавно тут ремонт делал, что, опять не нравится отделка? — ехидный тон, как ни странно, подействовал отрезвляюще и осмотрев комнату, ледяной ифрит призвал силу к порядку.
— Со свадьбой я сглупил, каюсь, — покачав головой произнёс Ксадас, — но на тот момент мне это показалось хорошей идеей, — и он не лукавил, но вспомнить от чего такая мысль пришла ему в голову, тоже не мог.
— Хорошей? И чем, поведай мне? Я, может, тоже проникнусь, — наливая себе новый бокал вина, с ехидной усмешкой возразил император.
Глава 10
Я проснулась с ощущением покоя на душе, лежала на жёстком топчане, улыбалась и разглядывала как солнечные зайчики устроили игры в догонялки на потолке кибитки, в которую мне ночью помогла перейти старая волчица.
— Кончай прикидываться трупом, выбирайся, — альфа все пыталась заставить меня встать самостоятельно, но ничего не получалось. Тогда, хрупкая на вид женщина, легко вздёрнула мою тушку, помогая выбраться.
Тело закололо иголочками, а ног я вообще не чувствовала и поэтому чуть не упала, привалившись к ящику в котором провела последние сутки, неуклюже пытаясь растереть руки и ноги. Альфа внимательно меня рассматривала и наконец резюмировала:
— Ничего, тело отойдёт и будешь как новенькая, а сейчас пойдём, поедим. Да и спать ляжем нормально, все устали, надо отдохнуть после дня полного тревог и ночи гонки по земле твоего мужа, — вздрогнув, я с испугом посмотрела на женщину. — А ты думала никто не понял кто ты? Расскажешь все завтра, а сейчас надо хоть что-то перекусить и отдохнуть.
Она помогла мне спуститься по лестнице, поддерживая и не давая упасть. Посередине круга, образованного кибитками, горел костёр около которого собралась вся стая. Мне было ужасно неловко из-за того, что пришлось им всем вытерпеть по моей вине. Но все благожелательно смотрели на меня, а когда я села в круг, мне в руки кто-то сунул кружку с горячим напитком, с другой стороны подсунули ломоть хлеба с куском мяса. Живот заурчал, напоминая о себе и кто-то дружески хлопнул меня по спине, а я уже вгрызалась в еду, мама дорогая, это же нереально
Воспоминания, конечно, хорошо, но пора вставать и честно рассказывать альфе о себе, нельзя подставлять тех, кто готов тебе помогать. Вздохнув, натянула вчерашнюю одежду и спустилась вниз.
Табор стоял на берегу реки в небольшой прозрачной роще. Вот откуда у меня вылез этот “табор”, вроде никогда не увлекалась цыганской романтикой, да и не табор это, а стая, а может и ещё как называется. Такая ассоциация скорее всего вылезла из-за лошадей, которые паслись неподалёку, да крытых кибиток. Уж очень атмосферно это все выглядело.
Видимо лагерь собирались ставить надолго, костёр все так же горел в середине стойбища и кто-то из женщин уже готовил на нем.
Жизнь вокруг бурлила, выносили вещи, складывали аккуратно в ящики, что-то проветривали, что-то правили, дети носили хворост, сучья, воду, волк тащил в зубах зайца и птицу похожую на тетерева и все поглядывали на меня с улыбкой. Альфа сидела у костра на низенькой скамеечке и перебирала травы, судорожно выдохнув, я подошла к ней.
— Доброе утро, спасибо вам… — я замялась подбирая слова, но меня перебили.
— Дитя, пойдём на реку, — и повернувшись к готовившей еду женщине, протянула травы. — Завари вот эти. Две ложки дашь Мрысе, ей хватит.
— Как дела у девочки? — я заволновалась, если нужны травы значит она ещё болеет?
На меня внимательно глянули и видимо поняв мысли, ответили:
— Температура спала, теперь ей только укрепляющие травы нужны, больше ничего, пойдём, — и пошла вперёд, я еле успевала за ней, как так у неё получается быстро?
Пробравшись через густые заросли кустов и чудом не поцарапавшись мы попали на берег реки: природная заводь оказалась дополнительно отгороженной, а со стороны берега все закрывали кусты. Получилась этакая скрытая купальня в естественной среде. Это место дышало умиротворением. Солнце отражалось от воды, разбрасывая весёлые искры света в разные стороны. Тишина и покой. От любования этой красотой меня отвлёк голос альфы, расположившейся на одном из двух камней и хлопающей ладонью на соседний:
— Присаживайся, поговорим, мне нравится это место, здесь красиво и спокойно, так ведь, Мариса? — я сглотнула, но не отвела глаз.
— Я не Мариса!
— А кто же ты? – было похоже, что женщина не удивлена, она всего лишь знакомилась со мной снова.
— Я просто Маша.
— Простомаша, — кивнула она, а я подавившись, закашляла.
— Да нет, Машка я.
— Машкая? — теперь альфа смотрела на меня подозрительно.
— Ой, нет, все не так, — замахала я руками. — Для посторонних я — Мария; для друзей — Маша; для родных — Машка, Машенька.
— Значит, Маша, — на меня весело смотрели молодые глаза старой волчицы, — в таком случае зови меня — Энкая, — представилась женщина и тепло улыбнувшись, спросила: — Поведаешь свою историю?
Альфа слушала не перебивая, внимательно, доброжелательно. Вот если бы мне кто рассказал такую ахинею, ни за что не поверила бы, а она верила. Когда моя история подошла к моменту знакомства с патлатым волчонком, я развела руками и сказала совсем уж умное:
— Ну и вот… — замялась, — собственно все.