В поисках единственной
Шрифт:
— Точно?
— А чего ты ведешь такой допрос с пристрастием?
— Да так.
— Не уходи от ответа, коль начал разговор.
— Делаю выводы из вашего поведения.
— А что с нашим поведением не так?
— Дим, ты, конечно, можешь упорно утверждать, что между вами ничего не произошло, но напряжение ощущается даже посторонним.
— В каждой семье есть какие-то размолвки, но это не означает, что происходит катастрофа.
— А когда муж заводит любовницу, это теперь считается нормальным явлением? — Борис в ожидании застыл. Он слишком хорошо меня знал, хотя можно было попытаться отшутиться, но у него это вызовет еще больше подозрений. И раз он так напрямую спрашивает, значит знает. Я отвернулся, поднося бутылку. — Я вас видел.
— Это могла быть клиентка, — предположил вариант, упорно рассматривая рядом растущее дерево, было стыдно смотреть другу в глаза.
— Я бы тоже так подумал, если бы вы не целовались.
— Я
— Знаешь, по привычке, по большой дружбе я на твоей стороне, но по совести, я на ее. И прежде, чем ты разрушишь свою семью, хорошенько подумай, а стоит ли игра свеч, — с этими словами он оставил меня одного, вернувшись на веранду, сел возле Иры. Все были там, только место возле Ники было пустое, потому что я устал изображать счастливую семью. С самого утра мы улыбались друг другу, смеялись, радовались, смотря, как наша дочка стоит на первой своей линейке, слышит свой первый школьный звонок. Но все это было наигранно, натянуто между нами. В какой-то момент я вспомнил появление Богданы на свет. Семь лет назад, держа ее на руках на следующий день после рождения, был бесконечно счастлив. И верил, что так будет всегда. Но где-то мы с Никой теряли друг друга, были вместе, но как параллели, которые иногда пересекались. Сейчас Борис напомнил, почему у меня вдруг появилась другая женщина. Та Вероника, по-другому ее не называл, давала ощущение пузырьков, как шампанское, которое щекочет, дает легкость, а потом ударят в голову. И понимал, что это бесконечно длиться не будет, но не находил в себе сил и желания прекратить отношения, и вернуться не только телом, но и душой к жене.
Каждый год, едва начиналась школа, садики и прочие образовательные походы, во мне просыпалась дикая любовь к выходным. Именно в эти дни я могла поспать на два часа дольше, не переживая, что дети проснутся и разнесут дом. Дима был с ними. Он их и накормит и развлечет, а может куда-то потащит в город, оставляя мне время для себя. Вот и сегодня, проснувшись раньше меня, разрешил досыпать. Во всяком случае, я лелеяла мечту, что таким образом он обо мне заботится. Потому что больше он никак не проявлял свою заботу. После той ужасной ночи, когда он едва не изнасиловал, по-другому мой мозг отказывался называть то принуждение, после непонятного разговора, мы отдалились. На публику по-прежнему изображали идеальную семью, даже при детях старались вести себя максимально естественно, но многое ушло в наших отношениях. Он свел наше общение до бытового уровня, при возможности утром сам отвозил детей в школы и садик. Его внимание внезапно переместилось именно на них. Игнорируя меня, по максимум отдавал себя сыну и дочкам. Такое отношение обижало, задевало. Я не раз пыталась начать разговор про нас, но каждый раз замирала, едва встречаясь с его холодным взглядом. Родной человек стал чужим. Если раньше мы могли вечером остаться вдвоем на кухне и поболтать ни о чем, то сейчас Дима больше времени проводил в кабинете, избегая малейшей возможности остаться со мною наедине. Мы спали в одной кровати, но сейчас мне она казалась огромной, потому что ни разу он не прикоснулся ко мне. Он вообще стал избегать секса. Ворочаясь от бессонницы, рассматривала его спокойное спящее лицо. И все дурные предчувствия овладевали мною, как стая демонов, шепча, что невозможно столько времени обходить стороной близость и выглядеть довольным жизнью. Ловила себя на мысли, что не раз порывалась заглянуть в его телефон, но каждый раз останавливалась, убеждая, что верю ему. Я скучала по нему, по его нетерпеливым рукам, мускулистому телу. По его подколкам и горячему шепоту. Смахнув накатившуюся слезу, вошла в ванну. На полу, видно со вчерашнего дня, валялись брюки и рубашка. Когда он вчера вернулся, я даже не слышала. Подняла брюки, вытащила ремень, стала проверять карманы, прежде чем они отправятся в стирку. Осторожно, словно вытаскивала ядовитую змею, перевернула кулак и разжала пальцы. На ладони лежало его обручальное кольцо, две фольгированных упаковки презерватива. В другом кармане оказались сигареты и зажигалка. Как реагировать? Не веря, что ужас прошлого воплотился в настоящем, выложила находки возле раковины в ряд. Это просто ошибка! Все его, кроме презервативов. Кто-то подсунул. Не может все это быть правдой! Нет! Положила брюки в корзину для белья, взяла рубашку. От нее пахло мужским и женским парфюмом. Отвернула воротник. Возле края был след розовой помады, видно целовали шею и задели. Губы задрожали, прикусила, пытаясь унять сердцебиение.
— Ника, во что одевать детей, мы поедем в игровую комнату? — Дима вошел, замер. Я, стоя к нему лицом, демонстративно повернула ворот рубашки, разглядывая след. Всегда считала, что розовая помада пошло и дешево. Какой-то неопределенный цвет.
— Там в шкафу достань джемпера, джинсы в комоде. Вика с вами? — подняла на него глаза. Он подошел к раковине, надел
— Ты не ответил на вопрос!
— Какой? — схватив джемпер, одел его и только после этого повернулся. — На тот, который ты еще не сформулировала или про Вику? — если бы он смотрел виновато, глазами побитой собаки, я, как и миллионы, простила, не став даже разбираться. Я действительно ему бы простила эту интрижку. Но его вид говорил о том, что ему нисколечко не стыдно, и в любой ситуации его правда важнее всего остального.
— Про Вику, — прошептала, мне нужно было время понять и принять произошедшее, и решить, что делать дальше. Сжигать мосты или латать дыры — выбор не из легких. Опыт подсказывал мне, что если предал однажды, предаст и второй раз.
— Да, она едет с нами.
— Хорошо повеселитесь! — я улыбнулась, даже сделала шаг к нему навстречу, пряча в глубине души свои переживания. Дима как-то странно смотрел на меня, кивнул, но мне показалось, что больше своим мыслям, чем мне. Сколько так простояла неподвижно, чувствуя, как мой мир раскололся на две эпохи: До и После — не знала. Подошла к кровати, именно с его стороны, легла, свернувшись. Подушка пахла им. Вдыхая родной запах, не выдержала и разрыдалась в голос, кусая губы до крови. Я его слишком люблю, чтобы пройти мимо, не ощущая боли. Слишком люблю, чтобы спокойно отпустить. Слишком люблю, чтобы резать по живому. Слишком люблю, чтобы закрывать глаза.
Застегивая рубашку, хмурил брови, кусая губы. Впервые притащил Веронику в бывшую холостяцкую квартиру, которая стала молчаливым свидетелем моих грехов, моего прелюбодейства. И еле сдержался, чтобы не вышвырнуть девушку за порог. Было чувство загрязнение святыни. Кожей ощущал взгляд Ники с фотографий, заставляя нервничать, злиться. Я ждал, когда Ника перестанет молчать, поведет себя, как все нормальные бабы, узнав про измены. Устроит сцену, пусть даже с битьем посуды. Покричит, пусть даже ударит, промолчу, лишь бы хоть как-то отреагировала. А не равнодушное молчание, она упорно делала вид, что ничего не знает, из-за этого я упрямо встречался с Вероникой, хотя уже потерял к ней интерес. Лучше бы он и не просыпался, — зло подумал. Ничего хорошего не вышло! Только сейчас осознал, каких дров наломал. Ведь Боря предупреждал подумать головой, Ника тоже предупреждала давно, что не простит. Но я думал эмоциями, ставил свои обиды на пьедестал, вместо того, чтобы просто поговорить с Никой. Попытаться ей донести свои страхи, желания, стремления. Мне нужна моя жена, но я не знал, как ее вернуть!
— Димочка! — Вероника подошла сзади и обняла за талию. От ее манеры называть меня ласкательными вариантами имени сводило зубы. — Когда мы в следующий раз встретимся?
— Наверное, в следующем месяце, — высвободился из ее объятий, подошел к комоду, надевая часы. А лучше уже никогда.
— А почему так долго? — капризно надула Вероника губки, скрещивая руки на груди.
— Потому что много работы и в конце месяца у меня день рождение, — посмотрел на телефон, ни разу с подозрением не позвонила. Ей самой не надоело игнорировать факт? Боже, я бы на ее месте давно встретился на месте преступления, чтобы взглянуть в глаза сопернику и блуднице. И прибить обоих.
— Вы, наверное, в ресторане будете праздновать! Можно я приду? — на ее вопрос удивленно обернулся, приподнимая брови.
— В качестве кого? — со смехом произнес. Вероника насупилась, выпятив губу. — Как ты себе это представляешь? Типа: «Привет всем, знакомьтесь, это Вероника, моя любовница!». Боюсь, что даже самые продвинутые друзья меня не поймут.
— Можно я задам тебе один вопрос?
— Задавай.
— Какое будущее у наших с тобой отношений?
— Будущее? — я прищурился. Голубые глаза серьезно ждали ответа. Это была отличная возможность прекратить ненужные отношения. — Я тебе ничего не обещал.
— То есть ты разводиться не собираешься? — зловеще прошептала Вероника.
— Чтобы женится на тебе? — с усмешкой заметил тень в глазах у девушки. — Вероника, я тебя с самого начала предупреждал, что между нами сугубо секс, никаких отношений нет, и не может быть. Если ты себе нафантазировала красивую историю со счастливым финалом, то, поверь, не я там буду главным героем.
— Ты, сукин сын! Ты меня использовал… — истерично прошипела девушка, вмиг превратившись фурию, бешено сверкая глазами. — Я тебе это так не спущу! Ты у меня еще попляшешь! — Вероника развернулась и пулей вылетела из квартиры, оставляя после себя шлейф сладковатых духов. Я с удивлением провожал ее взглядом. Она, что надеялась на что-то серьезное? Наверное, это синдром у всех любовниц: женить загулявшегося мужика на себе. Я, если разведусь, то уже вряд ли женюсь.