В поисках греха: когда демоны танцуют танго

Фейрвуд Сара

– О, милый Адам. Ты не понимаешь, что все это лишь начало? – разразился я саркастическим смехом.

Я не оценил ребячество в его голосе. Страх становился как бы его личной защитой, но тут всё переменилось. Адам, поборовшись с сомнениями, спрыгнул с лавки, и я почувствовал, как напряжение мгновенно возрастает.

В этот миг его кулак врезался в мой бок. Я не ожидал такой реакции, и меня несколько отшвырнуло назад. Но это лишь разожгло во мне пламя. Секунда – и я уже среагировал, подхватив его запястье и крутя его так, чтобы он вновь оказался на земле.

Теперь

беспокойство Адама сменилось решимостью, а мои слова стали его острием, зная, что каждое движение вызывает в нём бескомпромиссное напряжение. Ясмин с Хлои подбежали, их глаза полны тревоги, но для меня это скорее напоминание о том, что игра только начинается.

– Что происходит? – закричала Ясмин, её голос был полон ужаса.

Но её брат не слышал, его внимание было полностью сосредоточено на мне. Я же с каждым мгновением все больше наслаждался их страхом.

– Пожалуйста, уйди! – требовала она, её рука потянулась ко мне, словно пытаясь отвлечь меня от своих страховых мишеней.

Я только усмехнулся в ответ, находя лишь удовольствия в этой удушающей атмосфере, колеблющейся между надеждой и отчаянием.

– О, я ещё не закончил, – произнес я, обращаясь к Ясмин, её испуганный взгляд подстегивал мою жестокость. – На сегодня намечено много интересного… Поехали, грешник, на дно Ада!

– Что это значит? – Хлои закричала, её обычно писклявый голос переполнился тревогой. – Ясмин, почему твой парень бьет моего парня?!

Смех застрял в горле, когда я повернулся к Хлои, испытывая искушение расколоть её простодушность. Моя улыбка стала жесткой, когда я сказал:

– Он не бьет, милая. Он всего лишь учится, как танцевать с тьмой.

Адам, еще не готовый сдаться, сжал кулаки, но я чувствовал, как его колебания между страхом и яростью выдают его. Он был всего лишь пешкой в игре, где я был судьей и судьбой одновременно. Ясмин понимала это, и её неподдельное беспокойство сгущало атмосферу вокруг, как тяжелые дождевые облака. Она тянула руки к своему «брату».

– Адам, не стоит… – её голос дрожал, как струна в ожидании того, чтобы её сломать.

– Убирайся! – повторял он, как заклинание, но его внутреннее состояние застыло.

– О, милая Ясмин, – произнес я, подчеркивая её недостатки. – Ты не понимаешь, что это только начало. Когда тьма приходит по зову нашего века, она не оставляет шансов на спасение. Каждый из вас это ноты в симфонии, где я дирижер.

Я встал ближе к нему, произнося каждое слово с ядовитой скоростью.

– Не бойся, Адам. Это не конец, это лишь новый… замечательный поток.

Он издал звук, похожий на хрип, но это лишь добавляло масла в огонь. Я повернулся к Ясмин и сровнялся с её взором.

– Готовься к тому, что темные времена станут ярче, чем когда-либо, и все

ваши благие намерения это всего лишь пыль в ветре.

Словно волны, накатывающиеся на берег, их страхи все более нарастали. Я был их истинным противником, темным глашатаем, который наслаждался каждым мгновением своего величия.

– Я ничего не понимаю, – вмешалась Хлои, беспомощно морща лоб.

– О, дорогая, тут все просто, – зловеще засмеялся я. – Ясмин и Адам спят. Но они брат и сестра.

– В смысле? – нахмурила она свои брови, не понимая.

Я повернулся к Ясмин, она побледнела от гнева, который так и прорывался сквозь контроль. Да, её злость напоминала ярость урагана.

– Ты не должен был об этом знать, – прорычала Ясмин, стиснув зубы. Я видел, как её изящные руки сжались в кулаки, но я лишь усмехнулся и шикнул.

– А что, если я скажу, что это не имеет значения? – мой голос был слаще меда, а, следовательно, более ядовит. – Разве твои чувства к Адаму не были именно тем, что ты намерена отрицать? Лишь плоть, ты не можешь угодить другому, если не разобьешь в пух и прах собственные ожидания.

Адам издал звук, словно пытался выговорить что-то, но страх полностью подавлял его. Это было прекрасно. Ясмин заметила его слабость, но не успела ухватиться за это. Сцена накалялась, как раскаленная сталь на наковальне. Я был как вино, медленно и настойчиво добирающееся до самой сути. Ясмин бросила взгляд в сторону Адама, и в нем я различил искорки надежды. И я знал, что настанет день, когда эта надежда превратится в отчаяние, в день, когда я окончательно разрушу их мир. Я отступил на шаг, наслаждаясь тем, как напряжение струится между нами, как натянутая тетива лука. Этот момент, этот мрачный театр, был не просто стать свидетелем; я был личным режиссёром этой зловещей драмы, и сейчас настало время вывода на сцену главных героев.

– Ты думаешь, что можешь скрыть это от всех? – прошептал я, подаваясь ближе к Адаму. Моя усмешка была наигранной, но он не имел сил на это реагировать.

– Не будь таким самонадеянным, – произнес он, с трудом поднимая глаза на меня.

Я почувствовал, как его душа, как тонкая нить, начинает натягиваться под давлением ужасного откровения.

– Самонадеянным? О, нет, – сказал я, подмигнув ему. – Я просто более информирован, чем вы. Может быть, Ясмин могла бы это рассказать, но кто из нас умеет слушать?

Я обратился к Ясмин, и её взгляд, наполненный яростью и беспокойством, пробивал меня, как стрелы бессмертного воина. Она была такой яркой, такой сильной. Я хотел бы заполучить её, но понимал, что у меня в карманах лишь злобные планы и саркастичные комментарии.

– Ты и вправду думаешь, что я не могу расставить все точки над «и»? – прервала она меня, её голос был неподражаемо дерзким, как поджигатель рядом с бензином. Я уловил в её тоне угрозу, но не собирался отступать.