В поисках христианской свободы
Шрифт:
Может оказаться полезным перечитать данный абзац и обратить внимание на все использованные в нем смягчающие выражения. С осторожностью автор отмечает, что в Писании находятся не само учение о Троице, а лишь «строительные материалы» для него; что отцы церкви «сформировали будущую доктрину» [1098] . Отмечается, что в Писании Святой Дух, «возможно», является «лицом». Признается также наличие «очевидных возражений» и продолжающиеся «интенсивные» дебаты, в том числе в отношении использования понятия «лицо» для описания трех лиц Троицы. Хотя невозможно отрицать, что в целом материал стремится подчеркнуть правильность и обоснованность учения о Троице, на протяжении всей статьи мы встречаем подобные же осторожность и прямое признание существующих трудностей.
1098
«Строительные материалы» — не единственное осторожное высказывание в посвященных Троице исследованиях. В других работах говорится о «семенах», «ростках» или общих «контурах» учения. Понятно, что с точки зрения использовавших подобные слова богословов, для того, чтобы «семена», «ростки», «контуры» или «строительные материалы» превратились в подробно разработанную доктрину, было необходимо прибегнуть к толкованию.
Высказывания
Первые библейские свидетели Христа вовсе не хотели оставить нам в наследие эту интеллектуальную задачу: что Три Божественных Лица есть один Бог, и что этой тайне Триединства мы должны молчаливо поклоняться. В Новом Завете нет и следа подобной идеи. Эта mysterium logicum, что Бог троичен и в то же время един, находится полностью за рамками библейской вести. Это та тайна, с которой верующие сталкиваются в церковном богословии, которая становится для них преткновением и делает их веру гетерономной [т. е., диктуемой другими, в отличие от автономной], тайна, хотя и согласующаяся с необоснованными притязаниями на власть, но не имеющая ничего общего с учением Иисуса и Его Апостолов. Никому из Апостолов и в голову не могло придти, что существует Три Божественных Лица, чьи взаимоотношения и парадоксальное единство превосходят наше понимание. В их свидетельстве нет никакой mysterium logicum, никакого интеллектуального парадокса, никакой антиномии [неразрешимого противоречия] Троичности и Единичности, а только mysterium majestatis et caritatis, что Господь Бог ради нас стал человеком и претерпел Крест. Тайна Троицы, возвещенная Церковью и сохраненная в ее Литургии с пятого и шестого веков до наших дней, — это псевдотайна, появившаяся на свет не из самой Библии, а в результате отклонения богословской мысли от изложенных в Библии контуров.
Как и в случае с первой цитатой, я не пытаюсь этими словами поддержать ту или иную сторону в спорах о троице. Я привел эти слова в противовес мнению, что так называемое ортодоксальное или традиционное учение о Троице отвергается людьми из–за незнания библейских языков (еврейского и, в особенности, греческого) или из–за того, что история религии была преподана им в искаженном виде, или из–за обращения к неадекватному переводу или толкованию Писания. Что касается швейцарского протестантского богослова, то глубина его познаний в области библейских языков, религиозной истории и текстов, составленных до и после никейского периода, не вызывает сомнения. То же самое можно с определенностью сказать о его понимании различных доводов как в поддержку учения о Троице, так и против него, а также о библейских стихах, приводимых в споре обеими сторонами. Однако и Брюннер недвусмысленно показывает, что его принятие тайны Троицы является следствием теологических размышлений, а не убежденностью в том, что само по себе это учение находится в Писании [1099] .
1099
И до, и после приведенной цитаты Брюннер неоднократно называет это учение «богословской рефлексией», продуктом Церкви, в противоположность библейской керигме (вести). Хотя он убежден в том, что данная «рефлексия» соответствует библейским «контурам», он не единожды упоминает о том, что в формировании учения большую роль сыграли «предположения». (The Christian Doctrine of God, с. 206, 217, 222, 226, 227, 236, 237, 239).
Конечно, можно приводить цитаты как созвучные словам Брюннера, так и обратные им. Я не разделяю всех его взглядов. Можно провести обсуждение относящихся к вопросу мест Писания, стих за стихом, привести аргументы за и против той или иной точки зрения. Но моя цель состоит не в этом. Сейчас я выступаю не против определенных учений, но против нередко сопутствующих им догматизма и нетерпимости [1100] . Я привел данные цитаты лишь для того, чтобы показать: есть глубоко уважаемые ученые, которые, хотя и не поддерживают Свидетелей Иеговы, но и не считают, что ставить под сомнение библейскую обоснованность данной доктрины (в ее традиционной, ортодоксальной форме) было бы следствием невежества или радикально–сектантских взглядов [1101] . Для меня же еще важнее то, что они показывают всю безосновательность догматизма, когда одна группа категорично осуждает другую за то, что та не разделяет всех ее взглядов, или когда одни по этой причине отказываются считать других христианами. Я нахожу примечательным, что в противоположность выраженной в процитированных выше источниках умеренности и осторожности, лица, чьи академические знания намного слабее, зачастую проявляют в этих вопросах гораздо меньше терпимости и рассудительности. Не сомневаюсь и в том, что часть их аргументов и доводов в глазах упомянутых уважаемых ученых выглядела бы совершенно беспомощными и недостойными обсуждения. Являемся ли мы людьми образованными или нет, всем нам необходимо избегать догматизма и резких суждений, поскольку, на мой взгляд, они являются проявлением не мудрости и проницательности, а узости мышления и недалекости.
1100
Мы увидели, что слово «ортодоксия» этимологически означает «правильное учение». Со временем, однако, «правильность» воззрений стала определяться церковной властью. Подобным образом, греческое слово догма в общем смысле означает просто «мнение, взгляд», однако со временем оно приняло смысл утвержденного церковной властью непреложного учения, а прилагательное «догматичный» приняло значение «мыслящий односторонне, схематично… оперирующий догмами». Если Писание явно содержит какое–нибудь учение, то мы по справедливости можем считать его учением «правильным», «ортодоксальным», быть в нем уверенными. Однако если у того или иного воззрения нет столь прочного основания, настойчивость на нем является проявлением догматизма.
1101
Брюннер в сущности показывает, что эти сомнения имеют под собой разумную причину. Он пишет: «Понятия, использованные в Афанасьевском символе веры и из него перекочевавшие в традиционную Церковную доктрину о Троице — una substantia, tres personae [одна сущность, три лица] — должны с самого начала настораживать нас. Откуда появилась идея „субстанции“ в христианском богословии? Она является результатом того ухода в теоретизирование,
Итак, я убежден, что истинной религией является само христианство, а не какая–либо одна религиозная структура, заявляющая о том, что она отражает и представляет учение Сына Бога лучше остальных. Я также верю, что истина находится в Писании, а не в каких либо его толкованиях, которые были или еще будут подготовлены людьми. Эта истина заключается не только в самих по себе словах, но в первую очередь в откровении о Боге и его Сыне. Наши взгляды на те или иные аспекты вероучения почти неизбежно будут отличаться, но если каждый из нас руководим Божьим Духом, то мы без труда достигнем согласия по этим ясно изложенных учениям.
Конечно, было бы гораздо проще иметь возможность помогать людям, предлагая им простые и быстрые решения. Многие из написавших мне людей, очевидно, искали именно такой помощи. Некоторые хотели бы перейти из одной достаточно крупной и заметной религии в другую. Разочарованные моими ответами, они, судя по всему, обращались к другим источникам помощи, и их дальнейшие шаги мне неизвестны.
Было бы приятно иметь возможность делать для людей великие свершения, отвечать на их запросы и нужды таким образом, чтобы никогда никого не разочаровывать. Но это недостижимое желание. Мне неизвестно никаких волшебных формул, позволяющих легко и просто решать насущные проблемы, а результаты моей помощи другим нельзя назвать яркими или блистательными. Улучшения обычно становятся заметны после многих месяцев (а иногда лет) переписки и почти всегда достигаются не сразу: остро переживающие люди постепенно преодолевают горькое чувство обиды, неопределившиеся в своих отношениях с Богом достигают больших уверенности и мира. Меня утешают прощальные слова Павла собранию братьев в Эфесе. Понимая, что, по всей вероятности, это была их последняя встреча, и предупредив эфесян, что скоро в собрании появятся лица, которые, стремясь к личной власти, будут искажать истину, апостол произнес:
И ныне вверяю вас Богу и слову Его благодати, слову, что может укрепить вас и дать вам наследие, обещанное всем, кого Бог освятил [1102] .
Я не вижу вреда в том, чтобы поощрять людей обращать свое сердечное доверие не к людям и человеческим системам, а к Богу; поддерживать их веру и заверять в том, что просьбы к Создателю (направленные прямо, через молитву, и косвенно, всем нашим образом жизни) не остаются неуслышанными. Наш небесный Отец с мудростью отвечает на них, но нам необходимо понимать: предоставляемые им ответы могут быть не такими, какие мы хотели бы услышать, но услышать их все же необходимо. Я не вижу вреда в том, чтобы верить: если мы искренне ищем, прилагая в поиске все усилия, то обязательно найдем то, чего искать стоило. Если мы продолжаем стучать, — если используем любые возможности, которые могут оказаться духовно полезными для нас и для других, а не просто пассивно ждем благоприятных обстоятельств, — то перед нами откроются многие двери [1103] .
1102
Деяния 20:32, Кулаков.
1103
Матфея 7:7–11.
И, подобно Павлу, я не сомневаюсь в силе Божьего слова, Божьей вести, предоставленной нам по его милости. Это слово укрепляет и поддерживает всех, кто принимает его к сердцу, придавая им решимости и уверенности. Я не могу представить себе любящего Отца, который бы не сообщил свою волю, свои намерения и обещания всем своим детям таким образом, чтобы не возвысить и не унизить ни одного из них; я убежден, что Он проявляет интерес и любовь к каждому из них по отдельности в равной мере. Его весть доступна каждому в Священном Писании. Я уверен, что Бог, через своего Сына, также участвует в жизни каждого из нас в зависимости от того, как мы отзываемся на его весть. Христос радовался тому, что Создатель открывает себя не только просвещенным и мудрым, ученым и образованным, но и «простым и малым»: людям, которые своей непосредственностью и искренностью подобны детям [1104] . Если мы сомневаемся в том, что сможем выполнить предназначенное для нас Богом, то нам необходимо перечитать следующие слова апостола:
1104
Луки 10:21, Кузнецова.
Вспомните, братья, кем были вы, когда Бог призвал вас. Не много было среди вас мудрых (по понятиям человеческим), не много и влиятельных или благородных по происхождению. Что ж, Бог, дабы посрамить мудрых, избрал безумное этого мира, а слабое этого мира избрал Бог, дабы посрамить сильное. И ничтожное и презираемое в мире людей, почитаемое в нем за несуществующее избрал Бог, дабы упразднить существующее, чтобы никто не возносился пред Богом. Ибо только благодаря Ему пребываете вы в единстве со Христом Иисусом, Который стал для нас мудростью от Бога и праведностью, и освящением, и искуплением. В Писании так и сказано: «Кто хвалится, пусть хвалится Господом» [1105] .
1105
1 Коринфянам 1:26–31, Кулаков.
Вера убеждает нас: Бог предоставит нам силу, чтобы поддержать нас в любых проблемах, найти выход из тупика, преодолеть трудности христианской жизни, остаться на этом пути до самого конца и получить обещанную награду. Источник мудрости и руководства находится рядом, и он доступен для каждого из нас. Атмосфера свободы, которую открыл для нас Христос, сам дух его откровения дает нам много возможностей узнавать Божью волю. Мы ценим эту свободу, поскольку она, как ничто другое, позволяет нам достигать всех наших целей: возрастать в познании, укрепляться в духовной силе и уверенности, жить в мудрости, труде и, что самое главное, в любви, достигая наследия вечной жизни. Пусть нам хватит смелости и веры принять эту свободу, дорожить ею и жить во всей ее полноте до самого конца!