В поисках любви
Шрифт:
— Ты скажешь ему, что была здесь?
— Да ты совсем ненормальная! — воскликнула Элоиза. — Я скажу ему, скромно потупив глазки, что прекрасно провела время. В моем голосе будут звучать мягкие, проникновенные нотки. Он подумает, что я встречалась с кем-то из поклонников, и это заставит его ревновать.
Тогда-то он и решится сделать мне предложение!
Элоиза откинулась на подушки, устремила взгляд в потолок и предалась мечтаниям о том блаженном времени, когда она станет маркизой.
Наконец
— Я, конечно, плохо разбираюсь в таких вещах… но разве маркиз не решит, что с твоей стороны не слишком хорошо, если ты позволяешь себе целоваться с другими мужчинами?
— Если бы никто не хотел добиться моего расположения, он бы счел это довольно странным.
— Конечно, я понимаю, что другие мужчины не могут не восхищаться твоей красотой, но разве ты должна отвечать им взаимностью?
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — возразила Элоиза. — Позволь мне самой решать, как завоевать маркиза. Я знаю, что делаю.
— Да… конечно, — пробормотала Гильда.
Когда подошло время пить чай, Элоиза сочла, что спускаться ей незачем, и велела Гильде принести поднос наверх.
Гильда достала лучший мамин фарфор, накрыла поднос тонкой кружевной салфеткой и разложила хрустящие тосты. Она надеялась, что сестре они понравятся.
Когда они выпили чаю, Гильда обратилась к сестре:
— Мне… нужно кое о чем… попросить тебя, Элоиза.
— О чем же? — насторожилась сестра.
— Если… я приеду в Лондон… ты бы не смогла… помочь мне подыскать какую-нибудь… работу?
Элоиза нахмурилась:
— Ты хочешь приехать в Лондон? Но зачем?
— Я много об этом думала, — сказала Гильда. — Я не могу позволить себе оставаться здесь, у меня совсем нет средств. Если бы я могла где-нибудь заработать… но здесь у меня просто нет такой возможности.
— А почему ты думаешь, что в Лондоне у тебя такая возможность будет? — спросила Элоиза.
Она говорила довольно агрессивно, и Гильде даже показалось, что в глазах сестры она прочитала враждебность.
— Я могла бы… давать уроки детям… или устроиться гувернанткой.
— Гувернанткой? — в ужасе повторила Элоиза.
— Ну… что-то вроде… этого.
— А обо мне ты подумала? Как я буду выглядеть, если все будут знать, что моя сестра — самая обыкновенная служанка! Как это отвратительно!
— Прости… — промолвила Гильда, — я не знала, что это тебя так расстроит.
— Конечно, расстроит! — огрызнулась Элоиза. — Я пользуюсь таким успехом! Я никогда никому не признавалась, что родилась в бедном, обшарпанном доме и что у моего отца не было никаких доходов, кроме солдатского пайка!
Гильда и раньше чувствовала, что сестра стесняется своей семьи. Но теперь, когда она услышала это от самой Элоизы, она крепко сцепила пальцы, чтобы скрыть дрожь в
— Прости, Элоиза, — быстро проговорила она. — Я не хотела тебя расстраивать. Я как-нибудь обойдусь.
Говоря это, она вспомнила, как вчера вечером проверяла свои расходы и пришла к выводу, что прожить на скромную мамину ренту не представляется возможным.
— Если хочешь воспитывать детей, — сказала Элоиза, — устройся воспитательницей здесь!
— Здесь уже есть преподавательница, и если я займу ее место, бедной мисс Крю придется умереть с голоду, — отозвалась Гильда.
Повисло тягостное молчание, после чего Элоиза сказала:
— Говорила я тебе, выходи замуж. Неужели здесь нельзя найти какого-нибудь фермера или преуспевающего коммивояжера, для которого брак с тобой будет большой честью?
Гильда встала с кушетки, на которой сидела, и подошла к окну.
Она стояла так несколько минут отнюдь не из желания насладиться прекрасным видом: она старалась унять подступившие слезы.
Теперь она была полностью уверена, что Элоиза не питает никаких нежных чувств ни к ней, ни к памяти матери.
Сестра полагает, что для Гильды вполне подходит стать фермершей. Даже лучше, чем гувернанткой. Это абсолютно ясно свидетельствовало о том, какие чувства Элоиза на самом деле испытывала к сестре.
Наконец Элоиза сказала:
— Выходит, я должна помочь тебе деньгами. Но я хочу, чтобы ты знала: я нахожу нужду, в которой ты живешь, отвратительной.
— Ничего, Элоиза, — с трудом выдавила Гильда. — Как-нибудь проживу.
Элоиза, казалось, совсем не слушала.
Злоба и неодобрение очень не шли к ее красивому нежному личику. Сейчас она выглядела примерно так же, как в детстве, когда ей не удавалось добиться своего.
— Я знаю, что делать, — произнесла она. — Я буду посылать тебе по двадцать фунтов в год, пока ты не выйдешь замуж. И не выпрашивай большего!
— Я… ничего не выпрашивала!
Гильда пыталась говорить с достоинством, но ее голос дрогнул, и по щекам побежали слезы.
— Я дам тебе денег, — продолжала Элоиза, ничего не замечая, — но только с одним условием: ты не приедешь в Лондон и не будешь ничего у меня требовать.
— Конечно… я понимаю…
— Имей в виду, — продолжала Элоиза, — когда я выйду замуж за маркиза, я не скажу ему, что у меня есть сестра. Я не хочу, чтобы ты когда-либо появлялась на моем горизонте. И к тому же мне вообще не хотелось, чтобы ты говорила кому-нибудь за пределами этой деревни, что мы с тобой состоим в родстве.
— Я сделаю, как ты просишь, Элоиза. Обещаю, — медленно проговорила Гильда. — Но денег твоих я не возьму. После того, что ты только что сказала, я лучше буду мыть полы в чужих домах, чем приму от тебя хоть пенни!