В поисках мистики
Шрифт:
Как оказалось, у них на двоих было две квартиры, каждый ушел в свою, раньше они одну сдавали, а тут, как раз была смена постояльцев, все к одному, к разводу. Избалованный Виктор Иванович, привыкший к хорошему женскому уходу, сразу почувствовал провал в своей жизни, и подумал, что чужая любовь дается трудно. Трудно быть настоящим мужчиной! Получилось, что он стал вторым спутником Лады после Григория Ивановича. Теперь она живет одна с Инной, а мужчины живут поодаль от нее.
Затосковал Виктор Иванович от собственного благородства, да и Лада отказала ему в дальнейшем совместном существовании. Вот оно как все сложилось, знал
Раздался телефонный звонок Григория Ивановича:
— Инесса Евгеньевна, мы тут гуляем с Инной, не хочешь присоединиться?
— Вы где? Я сейчас к вам подойду.
Она надела брюки, кожаную курточку, обувь и вышла.
У подъезда стояли Григорий Иванович и Инна. Они тут же стали рассказывать ей последние новости, связанные с Ладой и Виктором Ивановичем.
— А от меня, вы, что хотели услышать? — не выдержав потока новостей, спросила Инесса Евгеньевна, — мне вас пожалеть? Похоже все нормально.
— Так, ситуация стрессовая, — пробасил Григорий Иванович, — Инесса Евгеньевна, пойдемте по парку, Инна ведь все равно с нами гулять не будет.
— А я с вами не пойду, папа денег мне подбросил, я в магазин пойду. Пока! — махнула им рукой Инна, и исчезла за поворотом.
— Григорий Иванович, ты видел мебель русского модерна конца девятнадцатого века?
— Круто сказано, но это была одна фабрика, очень трудоемкая работа, резьбы много.
— А мы могли бы ее сделать? Резчики по дереву такого уровня найдутся?
— Были бы деньги — резчики найдутся.
— Найди пару человек, есть идея, займемся русским модерном.
И они тихо пошли по парку, вдыхая лесные ароматы вечернего воздуха. Радуясь тишине и собственному спокойствию.
Самсон лежал на диване в холле второго этажа дачной крепости и смотрел в окно; когда-то из этого балконного окна, Галина спустилась к нему в руки по веревочной лестнице. И, что ему взбрело в голову, что она ему не нужна? Ну, и что, что ребенок у нее от законного мужа Тараса? Что в этом плохого?
Поздно познакомились, а он рассердился на нее из-за квартиры, да не нужна ему ее квартира! Ему Галина нужна, это он из-за ревности к Тарасу так раскипятился, Родька ему на днях сказал, что она вновь в своей квартире. Вот и полетели все его мысли к ней, к молодой матери. Да, не нужно ему ее грудное молоко! Это его черт попутал, прилип к ней, как маленький. И скучно, и грустно, и не кому руку подать… И еще ему надоела возня с Малахитовой мебелью, сколько в нее денег вложил, а все коту под хвост, чего-то в коллекции не хватает, нужен дизайнер от Бога, опять же нужна Галина! Пусть бы она разобралась с Малахитовой мебелью, да пользу из нее извлекла. Самое смешное в этой истории, что Самсон не на шутку полюбил Галину! А ведь он ее первый раз пригласил только посмотреть музей Малахитовой мебели, а сам занялся с ней необычной для него самого любовью…
Галя!!! — крикнул он молча.
Галина встрепенулась, подняла голову от детской коляски, ей показалось, что ее кто-то зовет, но голоса не слышно. В голове возник образ Самсона. Живя одна в своей квартире, из трех мужчин чаще всего она вспоминала Самсона, зацепил он ее мысли и сердце! Сам ведь прогнал, а может, ей так показалось, что прогнал? Нет, сама она
В незакрытую входную дверь на них смотрел Тарас. Взгляд его был блуждающим и тревожным. Он опустил руку в карман, вынул складной нож, нажал на кнопку, нож раскрылся, и он виртуозно запустил его в спину Самсона… Кто бы мог подумать, что Тарас в кармане носит такой страшный нож? И так им владеет? А ничего странного. Он рос спокойным малым, некрупным, несильным, и когда-то они с Родькой много время сидели в песочнице, и играли в ножички. Так он и носил нож в кармане, меняя его на лучшие варианты исполнения; периодически, запуская нож не в землю, а в деревья в парке… Самсон упал на пол, на нож, еще больше вонзая его в себя. Он смотрел, угасающими глазами на Галину.
А Галина смотрела с полными ужаса глазами на Тараса. Тарас перевернул Самсона на грудь, вынул нож, вытер его о детскую пеленку, лежащую в прихожей, и вышел из квартиры. Галина тронула пульс на руке Самсона: пульса не было вовсе. Удар был нанесен точно в сердце. Она позвонила на мобильный Григорию Ивановичу, который в это время гулял с Инессой Евгеньевной по парку, приближаясь к дому. Навстречу им шел Тарас. В кармане Григория Ивановича звонил мобильный телефон. Инесса Евгеньевна остановила Тараса. Он был страшен своим выражением лица. Григорий Иванович, услышав в телефоне крик Галины, побежал к ней в квартиру, благо это было рядом.
Тарас, махнув рукой матери, ушел быстрым шагом в неизвестность.
Григорий Иванович поднялся на лестничную площадку, увидел лежащего в крови Самсона, взвалил труп на плечи и вынес на чердак. Галина вытерла следы крови и поднялась за ним на крышу. Темнело. Инесса Евгеньевна пошла вслед за убегающим Григорием Ивановичем, дверь в квартиру Галины была открыта, она вошла, увидела спящего малыша, больше никого не было… Со стороны глухого торца здания, примыкающего к лесу, Григорий Иванович скинул тело Самсона на землю, оно, цепляясь за деревья, ударилось о металлическую ограду… Людей с этой стороны зданья без окон не было. Инесса Евгеньевна сидела с ребенком на руках, качала его на коленях. Она ничего не знала, но тревога пронизывала все ее существо. Григорий Иванович взял под руку Инессу Евгеньевну, и они вдвоем вышли из подъезда, в сторону ее нового дома, обойдя дом с другого торца. Так она ничего и не поняла, и не спрашивала, от тяжелого чувства непонятного происхождения.
Утром дворник Маня обнаружила труп Самсона. Дверь дворницкой выходила из глухого торца дома. Она проснулась рано утром, вышла с метлой на улицу и чуть не споткнулась о труп. Маня сразу вызвала милицию. Она устала от перепалок с сыном Пашей и ушла от него, а чтобы не снимать квартиру, стала работать дворником. Красивый мужчина лежал спиной на остром выступе невысокой металлической ограды. Когда его перевернули, но для этого его пришлось снять с металлического, острого выступа, и на спине у него была одна, но глубокая рана…