В поисках настоящего
Шрифт:
– Вон, видишь, пожилой леди волосы красят? – он показал на прихорошенную, а точнее разукрашенную старушенцию, которую обрабатывала девушка. – Это одна из моих первых «клиенток». Она здесь, чтобы «быть во всеоружии» когда повстречает своего идеального мужчину. Еще в молодости она создала в голове образ своего идеала, и каждого встречного сравнивала с ним, естественно из раза в раз разочаровываясь. Потому что ее идеал лишь в голове! Может быть реальные мужчины были даже лучше, но она этого не узнает… Ведь постоянно это был «не тот». Она стара, но до сих пор ждет, стараясь привести свою бесформенность в порядок. Как она с этим
Я ничего не ответил, лишь побрел к «100-личному» выходу.
– Да не расстраивайся ты так! Я уже давно здесь и смог привыкнуть, значит и ты сможешь. Все, кто здесь находится, когда-то допустили важный промах. Каждый из них чего-то хотел, и они ждали, когда настанут идеальные условия для начала действия, чтобы приступить к осуществлению своих мечтаний. А идеальных условий все нет и нет. Прямо, как мужчины для той старухи. Подумай сам! Ты добрался до меня лишь потому, что несмотря ни на какие условия решил найти выход и понять, что же вокруг тебя творится. Так?! А вот они… – Старьевщик сделал неопределенный взмах кистью, – Все они ждут, и ждут, и ждут… отдавая мне свое время, обменивая его не безделушки, заменяющие им мечту!
Я сидел на парапете фонтана, а Старьевщик стоял напротив, без умолку втюхивая мне свои истины. «Почему для него так важно, чтобы я признал этих людей бесполезными? Причем тут другие, если мне нужно найти выход? Пускай они хоть в аду горят, мне нет до них дела, с собой бы справиться…»
И именно тогда до меня начала доходить причина настойчивой неприязни Старьевщика к своим «кормильцам», и стремление заставить меня разделить свою позицию. Хм… Думаю стоит поиграть в его игру.
– …готовность продать душу за вещи здесь, в Этом Мире дошла до абсурда. Они буквально отрывают, отщипывают от своего духовного тела кусочек, чтобы поменять его на джинсы. Ты не находишь это пределом человеческой бессмысленности? Ведь у них кроме желаний «покупок» ничего нет! Взяли себе телефон – нужно еще лучший. Нашли такой, теперь нужно еще более крутой – ведь это то, что заменяет настоящие мечты. Потреблять… Потреблять… Потреблять!!! – Старьевщик весь покраснел, глаза налились злостью, слюни от его пламенной речи летели во все стороны. Его напряжение было мне только на пользу – пускай выдохнется, а я пока посижу с иступленным лицом. Сделаю вид, что почти сломался под его натиском. – И Мир тут же предлагает огромный выбор мусора, который можно обменять на душу и время. Никто не хочет создавать, только потреблять. Все это сводится к разрушению. Качество превращается в количество, простота оборачивается сложностью, мир запутывается, превращаясь в лабиринт из которого нет выхода – в бескрайний коридор салонов и бутиков…
Настала пора идти в наступление – Старьевщик все заметнее говорил сбивчиво, повторяясь и путая мысли. Я помочил ладонь в воде фонтана, и протер лицо. При этом он замолчал, видимо посчитав этот жест символом поражения. Тогда я слабым, еле слышным голосом произнес:
– Я только вот чего не могу понять… Если, как ты утверждаешь, главная задача каждого – вырваться отсюда и перейти на более высокий уровень развития… и с презрением отзываешься о застрявших здесь людях, почему же тогда сам еще тут? Почему ты до сих пор не перешел на «более высокий уровень развития»? А, Старьевщик?!
Одно удовольствие наблюдать за его вытягивающимся
– Ну… ну, как же? Я… почему я еще здесь? Э-э… ну я же уже говогъил, – всякая спесь с него мгновенно спала, зато картавость и акцент непомерно возросли.
– Повтори еще раз, пожалуйста. А то до меня плохо доходит, – я чувствовал, что попал в самую точку.
– Ну… Должен же кто-то присматривать за этим местом!
– Это чушь! – возразил я. Мне надоело играть с ним в кошки-мышки, и я решил идти в лобовую. – Я тебе не верю! Это место – и есть ты. Так что, никто тебя присматривать за ним не просил. Ты здесь только лишь потому, что сам не можешь выбраться, не знаешь как, застрял здесь. Разве нет?!
– Ничего подобного! Меня даже именем наградили за исполнение обязанностей Старьевщика, – он буквально уменьшался на глазах под натиском болезненной правды «в глаза». – Меня зовут Ази Моррисон.
– Причем тут имя? Сам же говорил, что оно не более чем напоминание о его бессмысленности! И чем тут гордиться?
Кажется, я сломил всякое сопротивление с его стороны. Некогда гордый и играющий роль «хозяина положения» человек, сейчас выглядел довольно жалко – ссутулившийся, поникший, усталый человечишка…
– Ты ненавидишь этих «пустых» людей, потому что видишь в них себя. Не знаю, что произошло с тобой, но сейчас это не дает тебе покоя. При встрече тыы пытались заставить меня поверить, будто увеличение магазинов происходит из-за большого количества «пустышек», но на самом деле это ложь! Все больше и больше окружая тебя объектами ненависти – «никчемными людьми» – Твой Мир таким образом пытается показать, что именно нужно сделать, что тебе требуется понять и что внутри себя изменить! Но ты ничего кроме своих мыслей не желаешь слышать, как те женщины в салоне красоты.
Почему ты так нетерпим к желанию людей окружать себя вещами? Почему, а? Только не говори, что ратуешь за человечество. Это будет очередной дозой грязи мне в уши. Ведь внутри тебя сидит заноза, вытащить которую тебе не под силу.
Все это время он смиренно выслушивал мои обвинения во лжи, точнее в искаженной правде… Он молчал, уставившись взглядом в пол. Я ждал его решения, слушая журчание воды в фонтане.
– В Том Мире… в мире живых я родился в небольшом городке. Или скорее, это место правильнее было назвать деревней. Кругом грязь, разруха, пыль, да навоз. Такое место, где люди всегда чем-то заняты, они постоянно работают на собственное выживание. Уже ребенком я понимал неправильность такого порядка вещей. Мне постоянно было скучно и хотелось чего-то большего. Ежедневная помощь родителям почти не оставляла времени на себя самого.
Однажды, когда мне было лет одиннадцать-двенадцать, я сильно заболел. Матери ничего не оставалось делать, как везти меня в находящийся в ста километрах от деревни город. Раньше я никогда не бывал там. Когда мы прибыли в больницу, врачи подтвердили худшие ожидания сказав, что мне срочно нужно делать сложную операцию, провести которую смогут только в столице. Меня сразу же туда направили. А это еще около двухсот километров. Перед отъездом я слышал, как врачи делали ставки, доеду ли я до госпиталя или нет. Пять к трем, что довезут только тело. Один из врачей, который ставил против моей жизни ехал вместе со мной в машине, и периодически проверял свои вложения. Но я разочаровал его, доехав до больницы.