В поисках Нигера

Куббель Лев Евгеньевич

Тем не менее путешественник все же предугадал правду — Нигер несет свои воды в Бенинский залив. Впервые о предположении Клаппертона, что «Нигер Парка впадает в Атлантический океан через многочисленные рукава Рио Формозо^[53]», упоминает Денэм в письме из Мурзука, отправленном на обратном пути 26 ноября 1824 года. В то же время в записках самого Клаппертона о посещении Сокото нет никаких замечаний на этот счет. Разумеется, на первый взгляд это может показаться странным. Здесь возможны два предположения: либо Клаппертон воздержался от такого рода высказываний, зная, что его точка зрения противоречит научным взглядам Барроу (от которого зависла публикация дневников), либо при подготовке к печати абзацы,

содержавшие эти сведения, были опущены опять же по указанию Барроу. Так или иначе, научной объективности и на сей раз пришлось потесниться перед соображениями, довольно далекими от науки.

Между тем благосклонное поначалу отношение султана Белло к путешествию Клаппертона на Нигер переменилось. Обстановка во всей фульбской державе осложнилась.

В течение всех двадцати лет своего самостоятельного правления (он умер в 1837 году) Мухаммед Белло стремился к консолидации власти на территориях, завоеванных его отцом. Однако уже ко времени прибытия в Сокото Клаппертона наметилось начало распада обширной «империи». Многие древние города государства хауса, даже небольшие и расположенные неподалеку от столицы, пытались сбросить власть фульбской знати. В Кебби, лежащем между Сокото и Нигером, борьба против Белло не утихала вплоть до 1831 года, причем чуть было не привела к его свержению. Восстание вспыхнуло в Нупе, и султан в течение нескольких лет не мог подавить его.

Надо сказать, что лейтенант Клаппертон очень высоко оценил своего гостеприимного хозяина. Не обладай Ислло качествами талантливого государственного деятеля и блестящего администратора, отмечает путешественник, распад государства произошел бы уже в его правление.

Об уме и дальновидности правителя Сокото свидетельствовало и то, что он верно определил истинные цели, которые преследовало британское правительство, отправляя в Центральный Судан и к нему в Сокото свою миссию. На редкость осведомленный для своего времени и своей культурной среды человек, он знал достаточно хорошо о том, каким путем Англия установила господство в Индии. То же может случиться и с его с страной — таков был неизбежный вывод, к которому приходил Белло. Это-то соображение и имело печальные последствия для британских путешественников^[54].

Султан боялся проникновения европейцев и поэтому сделал все от него зависящее, чтобы помешать Клаппертону выйти к Нигеру у Нупе.

В то же время в течение долгих бесед, которые велись между Белло и Клаппертоном, последнему дали понять, что в Сокото будут приветствовать установление дружественных отношений с Англией. Султан выразил желание, чтобы из Англии в его страну присылались промышленные изделия. Просил он также направить врача и обещал допустить английского резидента к морской порт Раку. В вопросах, которые не касались Нигера, султан довольно охотно шел навстречу пожеланиям Клаппертона. Он поведал ему, в частности, все, что знал о судьбе Парка, и даже подарил рукопись написанной им самим книги по истории и географии султаната Сокото.

Хью Клаппертон так и не попал на Нигер: султан не дал ему разрешения на эту поездку, мотивировав свой отказ традиционным образом — тем, что она-де чревата большими опасностями для гостя. 4 мая Клаппертон покинул Сокото. С собой он увозил письмо Белло к королю Георгу IV; султан просил направить «британский корабль в гавань Раку и с ним прислать две пушки, запас пороха, снарядов к ним, а также несколько мушкетов». Так же как и шейх ал-Канеми, султан надеялся использовать контакты с Европой прежде всего для расширения своих военно-административных возможностей. Это было тогда самой важной заботой обоих правителей.

Два месяца добирался путешественник обратно и Куку. Он прибыл сюда 8 июля. А через несколько дней возвратился в столицу Борну и Денэм. Клаппертон сообщил ему о том, что султан запретил продолжать путешествие к Нигеру.

Казалось бы, Денэм, которому была

поручена специальная задача — отыскать и обследовать Нигер, — должен был иметь больше желания (а следовательно, и шансов) открыть действительное направление реки Однако на деле оказалось, что майор заинтересован в осуществлении плана своего собственного возвращения домой куда сильнее, чем в достижении поставленных перед ним исследовательских целей. Несомненно, на его решение о скорейшем выходе в обратную дорогу могли повлиять отношения с компаньонами, испорченные, правда, по вине самого же Денэма. Так или иначе, а он давно уже строил планы обратного пути через Каир, что избавило бы его от «нежелательных» попутчиков. Еще на пути в Феццан в письме из Триполи 9 сентября 1822 года Денэм выдвигает эту идею. Через полгода он вновь к ней обращается. Не обнаруживая особого желания заняться поисками Нигера, майор 26 марта 1823 года сообщает министру колоний, что подготавливает возвращение через Вадаи и Дарфур. Батерст вновь напоминал ему, что «важнейший вопрос, который должна решить миссия, — это определить направление реки… до ее устья или слияния с Бахр-эль-Абьядом»^[55].

Денэма, как видно, мало волновало это обстоятельство. И 16 августа он вместе с Клаппертоном и плотником Хилмэном отправился из Куки в обратный путь в Триполи. Туда они добрались 26 января 1825 года, а 1 июня члены «миссии в Борну» отплыли в Англию.

Экспедиция закончилась. В ходе ее не была достигнута основная поставленная перед нею цель — Нигер. Тому были причиной многие факторы, как субъективные, так и объективные. Редко случалось, чтобы члены экспедиции были так плохо подобраны и так мало подходили друг к другу. Об этом свидетельствовали острейшие разногласия между Денэмом, с одной стороны, и Аудни с Клаппертоном — с другой.

Но в то же время ни одна европейская экспедиция еще не добивалась такого успеха в сборе обширной и полезной информации непосредственно в «дебрях Африки», какими были в то время для Европы обследуемые путешественниками районы. За три с половиной года, проведенные на Нижнем Нигере, было сделано немало открытий. Экспедиция впервые достигла стран хаyca, посетила Борну, открыла озеро Чад и реки Шари и Комадугу. Были составлены точные карты обследованных районов. И хотя ни Денэму, ни Клаппертону не удалось достичь Нигера, добытые ими объективные сведения неоспоримо доказывали, что эта река не может впадать никуда, кроме Гвинейского залива.

Долгое пребывание на Нижнем Нигере (полтора года в Борну и семь месяцев в Сокото и Куке) позволили путешественникам установить длительные контакты с местными жителями. В результате члены экспедиции не только получили обширные сведения о жизни тогдашней Африки, но и в какой-то степени познакомили африканцев с Англией и англичанами. Эти личные контакты способствовали развенчанию многих фантастических измышлений — как об африканцах, так и об европейцах.

Во время пребывания в стране Бамбара Парк вызывал страх у мансы, а сын эмира Кано и племянник султана Мухаммеда Белло боялись напиться чаю у Клаппертона. Как объяснили юноши, они уверены, что англичанин обладает магической силой обращать людей в крыс, кошек, собак и обезьян. Племянник султана признался мне, — писал Клаппертон 2 февраля 1824 гони, — что до этой встречи считал европейцев настоящими чудовищами».

Аудни и Клаппертон приложили немало усилий для того, чтобы рассеять нелепые представления. Они распространяли среди африканцев полезные знания, особенно в области медицины. К их жилищу обычно собирались целые толпы за консультацией по поводу раз личных заболеваний и способов их излечения. Как сообщал Аудни Уоррингтону 1 апреля 1823 года, пациенты шли к нему из всех районов Борну. Султан Белло был сильно опечален, узнав о гибели Аудни; он поведал Клаппертону, что очень надеялся «встретиться с английским врачом и попросить его рассказать народу, как излечивать болезни».