В поисках рая. Экспедиция «Кон-Тики»
Шрифт:
Наши новые друзья — Ларсен, швед Калле Свенсон и англичанин Чарли Хеллиген — были старожилами на острове. Калле Свенсон заведовал складом фирмы «Дональд», самой крупной торговой компании в колониях. Чудесный парень. Женился на островитянке с Туамоту, умной, приветливой женщине, настоящей красавице. Трое детей появились на свет в маленьком домике в долине Фаутау.
— Ну как, нравится вам Таити? — полюбопытствовал Свенсон, вылавливая из пива кузнечика.
— Природа… — мечтательно произнес я. — В жизни не представлял себе, что на свете есть такое чудесное место.
Свенсон угрюмо поглядел на пальмы, кланяющиеся ночному ветру.
— Одной красотой не проживешь, — сказал он. — И будто в Швеции
— Не так, как здесь, — возразил я. — Конечно, после стольких лет вдали от родины она вам кажется прекраснее. Вы уже привыкли к чудесам здешнего края. А мы только что вырвались из объятий зимы, нам легче сравнивать.
Я перечислил все недостатки своего отечества, расписал удивительные красоты Таити. Хотелось, чтобы он понял, как ему хорошо, осознал, что живет в краю, о котором все мечтают: Южные моря, земной рай.
Но Свенсон твердо стоял на своем. Его тянуло домой. Да-да, он хотел бы уехать с женой и детьми в родную Швецию. Здешние нравы погубят детей. Мне не удастся его переубедить.
— Вы только что приехали, — говорил он. — Подождите, через месяц вы меня поймете. Сейчас вы ослеплены, как все новички. Не обольщайтесь: вы не найдете на Таити утерянный рай.
Остальные засмеялись. Меня озадачило их единодушие.
Хеллиген оторвался от кружки. Маленький скромный молчаливый англичанин решился что-то сказать.
— Рай обретает тот, — спокойно произнес он, — кто возвращается на родину.
Он прожил на Таити двадцать лет.
— А вы где родились? — удивленно спросил я.
Он родился в Лондоне. В Лондоне!
— Эх, как вспомнишь Норвегию! — вырвалось у Ларсена. — Один крыжовник чего стоит.
Я оторопел. Крыжовник. Кругом такое обилие тропических плодов, а он — крыжовник. Я показал на деревья и кустарники, усыпанные фруктами, цветами. Но Ларсен фыркнул с таким презрением, что чуть не потушил лампу. Хеллиген вовремя прикрыл ее рукой.
— Разве можно это сравнить с крыжовником! Только представить себе: стоишь в саду и, не сходя с места, ешь крыжовник, сколько влезет!..
Лицо учителя Ларсена сияло. Не успел я его перебить, как он уже принялся расписывать прелести серого хлеба с козьим сыром, свежего молока и киселя из морошки. Со сливками.
— Но ведь вы не первый раз на Таити, — вставил я наконец. — Зачем вы сюда вернулись, если вам тут не нравится?
— Молодой человек, — ответил Ларсен. — Тогда Таити был совсем другим. Всего четыре года назад на белых смотрели снизу вверх. А сейчас островитяне только смеются над нами и прохаживаются на наш счет. Я понимаю их язык и слышу, какими замечаниями нас провожают. До чего же нынешние избалованы, как нос дерут, а все эти восторженные туристы и хвалебная реклама. Рай!.. Этот рай у меня уже вот где сидит. Кто ни приедет сюда, непременно должен потом написать книгу. А чтобы ее покупали, непременно нужно про рай ввернуть. Кто станет читать, если напишешь, как есть на самом деле? Да никто. Людям подавай романтику и красоты. Кому нужны железные сараи и битые бутылки?.. О таком не пишут. Вот и стараются, изображают Таити таким, каким он был в каменном веке, когда туземцы бегали в лесу, прикрытые лишь фиговыми листочками, пели и плясали вокруг костра. Ввозят из Франции укулеле, а из Америки лубяные юбки, которых здесь раньше никогда не было. Сочиняют полинезийские мелодии, учат островитян играть на укулеле и плясать в юбочках перед кинокамерой — надо же что-то на экране показать. И люди смотрят, хлопают в ладоши и восхищаются: ах, до чего же там все примитивно! Вот именно: Таити должен прикидываться примитивным. Чтобы не иссяк поток туристов. Чтобы книги нравились читателям. Чтобы все билеты на сеанс были проданы. И чтобы белый человек не чувствовал вины за все то, что здесь натворил. Я вот когда-нибудь выпущу книгу тут,
2
Халлинг — норвежский народный танец. (Примеч. пер.)
Ларсен остановился, чтобы перевести дух, и налил всем еще домашнего пива. Я взглянул на Лив, которая не могла оторвать глаз от леса, от этой колышущейся стены волшебных растений. Неужели правы наши друзья?! Неужели здесь, где такая чудная природа, все тлен и гниль?! Нет. Уж во всяком случае не на Маркизских островах!
Мы поделились с друзьями нашими планами. Свенсон рассмеялся.
— С первой же шхуной вернетесь, — предсказал он. — Мрачные острова эти Маркизы. Дикие горы, узкие долины, населения почти не осталось. Конечно, зрелище внушительное, и растительность богаче, чем тут, но мало кто выдерживает тамошнее уединение. Народ на Маркизах куда угрюмее здешнего. Ведь они еще не так давно были людоедами.
Никто из наших друзей сам не бывал на Маркизских островах. Но все они слышали об их пышной растительности и уединенности. Видно, там и впрямь дикий край. Что-то особенное…
— А есть у вас нужное снаряжение? — спросил Свенсон.
— Снаряжения, — ответил я, — никакого нет. И не надо. Будем карабкаться на деревья за плодами, будем ловить рыбу в море — как островитяне. Правда, я везу банки и препараты для зоологических коллекций…
Бурное оживление.
Учитель Ларсен похлопал меня по плечу.
— Молодой человек, — сказал он. — У вас не совсем верное представление о Южных морях. Ступайте-ка к лавочнику да купите себе примус. А заодно кастрюлю, сковороду и ящик консервов. Кроме того, запаситесь мешком муки, рисом и сахаром. Не забудьте хороший фонарь, не говоря уже об одежде и противомоскитной сетке.
— А плед для защиты от ночного холода? — вступил Свенсон. — И топор, пилу, гвозди. Если только вы не думаете снимать квартиру у островитян.
— Помните, вы не в обетованной земле, — объяснил Ларсен. — Жареные поросята в рот сами не прилетят, тут нужна сковорода, нож, спички, наконец бидон керосина. В лесу сырые дрова.
— Лекарства! — подхватил Свенсон. — Бинты, йод, салол.
— У меня есть отличное средство от нарывов, — заверил нас Ларсен.
— Нарывов? — переспросил я.
— Ну да, нарывов, — продолжал Ларсен. — У меня был друг, и однажды у него вскочил нарыв…
— Ипохондрик ты, — ответил я. — Это что же, возвращаться к природе, волоча за собой целый воз?
И все-таки, идя вечером к себе в отель, мы с Лив заколебались.
— Ладно, возьмем топор, — сказал я.
— И кастрюлю, — добавила Лив. — Что ни говори, они бывалые люди, знают больше нас.
— Как только научимся обходиться без всего этого, отдадим кому-нибудь, — продолжал я.
— Правильно! — подхватила Лив. — Назад ни шагу!
— И вообще, прежде чем уединиться, не худо бы немного освоиться с образом жизни островитян. А что, не поехать ли нам пока в глубь острова и снять там домик?
— Шхуна уйдет, — возразила Лив.
— Это еще не скоро будет, и ведь можно попросить капитана, чтобы он нас вовремя известил. Здесь же всюду ходит автобус.
Вернувшись в отель, мы никак не могли уснуть. Тысячи мыслей и впечатлений роились в голове, тысячи комаров пищали над сеткой.