В поисках синего
Шрифт:
– Ага, вот! – Он протянул находку ей.
Она взяла тряпочку и почистила от сухих листьев и комков грязи. Довольный Мэтт смотрел, как она разворачивает ее и подносит к окну, чтобы лучше разглядеть. Это был квадратный лоскуток мятой ткани. И больше ничего. Но в нем – всё.
– Мэтт! – воскликнула Кира. – Ты нашел синий!
Мэтт сиял.
– Он был там, где она и сказала.
– Кто сказал?
– Она. Старуха, которая краски варила. Она сказала, синий далече.
– Аннабелла? Да, помню. Она действительно так сказала.
Кира положила лоскуток на стол и стала рассматривать его.
– Но как ты понял, где его найти, Мэтт? Как ты узнал, куда идти?
Он пожал плечами с улыбкой:
– Ну так она рукой тогда махнула. Я просто туда и пошел, по тропе. Но это жуть как далеко.
– И опасно, Мэтт! Ты же шел через лес!
– А там совсем не страшно.
«Тварюг нету», – говорила Аннабелла.
– Я и Прут, мы шли много дней подряд. Прут жрал жуков. А у меня-то жратва с собой, я взял…
– У мамы.
Он виновато кивнул.
– Да и ее не хватило. Когда кончилась, я жрал одни орехи. Но могу и жуков, – похвастался он.
Кира разглаживала ткань. Ей так был нужен синий. И вот он – у нее в руках.
– А когда добрались, уж люди-то дали мне поесть от пуза. У них жратвы куча.
– Но не искупали, – поддела его Кира.
Не обращая внимания на ее замечание, Мэтт почесал грязное колено.
– Они жуть как удивились, когда меня увидали. Но еды дали – море. И Пруту тоже. Прут им понравился.
Кира посмотрела на пса, который прилег у ее ног, и нежно погладила его.
– Еще бы он не понравился. Прута все любят. Но, Мэтт…
– Чего?
– Кто они? Кто эти люди, у которых есть синий?
Он пожал худыми плечами и поднял брови:
– Понятия не имею, – сказал он. – Они все ломаные, эти люди. Но еды полно зато. И там тихо, типа, и приятно.
– Что значит – ломаные?
Он показал на ее хромую ногу.
– Как ты. Кто-то ходит плохо, кто-то еще что сломал. Не все. Но многие. Как думаешь, может, они такие тихие и добрые оттого, что ломаные?
Озадаченная, Кира не ответила. «Боль делает тебя сильной», – говорила ей мать. Она не говорила «тихой и доброй».
– В общем, – продолжал Мэтт, – у них есть синий, это точно.
– Это точно, – повторила Кира.
– Ну что, теперь-то ты меня больше любишь, а? – улыбнулся Мэтт. И Кира ответила, что любит его больше всех.
Мэтт подошел к окну. Встав на цыпочки, он поглядел вниз, потом вдаль. Он глядел мимо толпы, куда-то дальше, что-то высматривая. А потом нахмурился.
– Ты любишь синий? – спросил он.
– Да, я очень люблю синий. Спасибо тебе.
– Это, короче, тебе маленький подарочек. А большой скоро приедет. Но не прям сейчас.
Он повернулся к ней.
– А жратва есть? Ну, если я помоюсь?
Когда Киру, Томаса и Джо позвали на вторую часть Собрания, Мэтт и Прут остались в комнате Томаса. Теперь их ввели в зал и усадили без церемоний; Главному Хранителю уже не нужно было их представлять жителям поселка.
Но Певец, посвежевший после еды и отдыха, вновь вышел на сцену, соблюдая ритуал. Держа свой жезл, он стоял у подножия сцены, и собравшиеся хлопали ему, благодаря за прекрасное утреннее выступление. Выражение его лица не изменилось. Оно не менялось
Зрители продолжали хлопать, когда Певец повернулся и поднялся по лесенке на сцену, а Кира взглянула на Томаса. Он тоже услышал. Тот же лязг, что и утром, прежде чем началась Песня.
Кира озадаченно оглянулась. Кажется, никто не замечал этого звука. Зрители смотрели на Певца, который, глубоко дыша, подошел к середине сцены, закрыл глаза, провел пальцами по жезлу в поисках нужного места. Он слегка покачивался.
Опять! Кира снова услышала этот звук. Затем, почти случайно, всего на секунду взглянула. И с ужасом поняла, откуда раздавался лязг. Но снова все затихло. И началась Песня.
21
– В чем дело, Кира? Скажи!
Томас шел за ней по лестнице. Собрание наконец завершилось. Служители отвели Джо в ее комнату, но этому предшествовало мгновение ее головокружительного триумфа.
В конце долгого дня, когда зал стоя пел великолепное «Аминь. Да будет так», которым всегда заканчивалась Песня, Певец поманил к себе маленькую Джо. За эти долгие часы девочка то ерзала, то дремала, теперь она внимательно смотрела на него. Когда он ее позвал, слезла со стула и уверенно побежала на сцену. Она стояла рядом с Певцом, светилась от удовольствия и махала маленькой ручкой, а зрители, поняв, что торжественная часть закончилась, свистели и топали ногами в знак одобрения.
Кира неподвижно смотрела на нее, подавленная тем, что узнала. Она чувствовала тяжесть, страх и ужасную грусть.
С теми же чувствами она хромала по лестнице вверх, а Томас пытался выяснить у нее, что случилось. Она перевела дух и уже собиралась рассказать о своем открытии, как их отвлек Мэтт, стоявший в глубине коридора у ее комнаты. Он широко улыбался и нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Он тут! – крикнул он. – Большой подарок!
Кира замерла на пороге своей комнаты. Она с удивлением рассматривала незнакомца, который, откинувшись, сидел в кресле и глядел в окно. Довольно высокий, если судить по длинным ногам. С сединой в волосах, хотя и нестарый: три слога, оценила она, пытаясь понять, что же он тут делает. Да, три слога, примерно такого же возраста, как и Джемисон; может, ему столько же лет, как и брату ее матери.
– Смотри, – прошептала она Томасу, указывая на рубаху незнакомца, – синяя.
Тут мужчина повернулся в их сторону и встал. Почему он не встал сразу, когда они вошли? Именно так повел бы себя даже самый невежливый человек, а этот выглядел дружелюбным. Он слегка улыбался. И тут Кира поняла, что он слепой. Через его изуродованное лицо проходили шрамы, неровные линии спускались ото лба по щеке, а глаза были мутными и невидящими. Она никогда раньше не встречала слепого, хотя и слышала, что такое может произойти из-за несчастного случая или болезни. Но люди с увечьями бесполезны, их всегда отправляют на Поле.