В поисках смысла (сборник)
Шрифт:
В конце шестидесятых родились мы. Наши родители любили нас и старались дать нам всё, что могли… но нельзя дать своему ребенку то, чего сам не получил, как нельзя выучить его китайскому языку, если ты не китаец. Но мы хотя бы видели маму, а то и папу, почти каждый вечер, мы знали, что любимы и защищены, а это уже немало. Мы тоже любили их, старались быть хорошими детьми и ценили свое безоблачное детство. Правда, мой отец все равно ушел, хоть уже и не было войны — они не договорились с мамой. Они, наверное, просто оба не знали, как это бывает, когда насовсем вместе.
А потом, в девяностые, вдруг изменились правила игры, и как-то так сразу оказалось, что взрослые теперь — это
А вообще-то нам достаточно хорошо живется, если мы о таких вещах находим время и место задуматься. Не до них было в коммуналках, или даже в сталинских высотках в ожидании ночного звонка в дверь, не ими были забиты головы в эпоху тотального дефицита. Да и попробуй тогда что-то пикни против генеральной линии… Мы додумываем, договариваем всё это за прошлых два или три поколения просто потому, что у нас появилась такая возможность — и значит, появился шанс что-то всерьез изменить к лучшему.
Заодно оказалось, что взрослеет вся наша страна. Целый двадцатый век ходили строем, как пионеры, надеялись на очередного Отца: вот придет и накажет злодеев, а хороших детей наградит. Нет, это тоскливое ожидание никуда не делось и в новые, «демократические» времена (если сомневаетесь, включите телевизор), но всё больше людей ощущают себя и только себя ответственными за свою судьбу. Когда поколение наших детей, рожденных в девяностые, будет управлять страной, думаю, она повзрослеет окончательно. Станет не шпаной-безотцовщиной, как в былые смуты, а просто взрослой.
А проза Соломатиной мне понравилась, и я взял еще одну книгу, казалось бы, совсем про другое — повесть про одесскую коммуналку под названием «Коммуна». Но уже на десятой странице увидел всё то же самое: деспотичную и истеричную мать, вечно отсутствующего никакого отца и юную девочку, которая вылетает пробкой от шампанского из такого семейного круга… Интересно, подумал я, а что скажет в свои сорок с хвостиком лет о своих родителях дочь Соломатиной? Или моя средняя дочь, ей сейчас двадцать, и мы далеко не всегда ладим? Книгу под названием «Папа» до меня читала как раз она — я точно знаю, потому что книга была заложена какой-то рекламной анкетой с ее именем. А что расскажут наши внуки о них, сегодняшних двадцатилетних, которые точно знают все наши ошибки, и настоящие, и мнимые? В чем их тогда упрекнут, что им простят, за что поблагодарят и за что — пожалеют?
Хорошо бы дожить и услышать… правда, мне было бы очень интересно.
24. Праведный гнев — это страшная сила
Человек — существо эмоциональное. Ему достаточно услышать какую-то бьющую по нервам новость, или посмотреть сухую, казалось бы, статистическую сводку, и вдруг всё закипает в нем, он требует немедленных и решительных мер… Вот, к примеру, молодежь и наркотики — действительно страшная для нашего общества проблема. Что делать? Да очень просто: ввести поголовное тестирование школьников и студентов на употребление наркотиков!
Здравая
На самом деле ведь с наркотиками именно так часто и происходит: если ловят парня или девушку с небольшой дозой, то предлагают, скажем так, сделать благотворительный взнос в фонд помощи правоохранительным органам. Кто сделает, получит условный срок, а кто нет — окажется крайним и сядет по-настоящему. При этом всем понятно, что борьба с потребителями наркотиков мало влияет на общую ситуацию, ловить надо распространителей, причем крупных. Но план по раскрытию преступлений тоже никто не отменял, поэтому ловят и таких вот мальков.
А сколько еще у нас подобных проблем? Например, пьяные за рулем. Так давайте срочно введем ежедневное и поголовное тестирование всех водителей на наличие алкоголя в крови! Или, к примеру, неуплата налогов. Значит, в магазинах каждый покупатель должен предъявлять декларацию о доходах, заверенную в налоговой инспекции! И вообще лучше всего приставить к каждому гражданину милиционера, чтобы он его постоянно сопровождал. Тогда правонарушений совсем не будет, или… или просто договариваться все будут?
До абсурда ведь можно довести даже здравую идею. Начали у нас бороться, и давно было пора, с распространением детской порнографии. Так теперь под запрет могут попасть вообще любые изображения детей разной степени обнаженности — например, фотография твоего собственного пятилетнего ребенка в трусиках на пляже (реальный случай). Если так, то, пожалуй, пора брать ведро с черной краской и кисть и отправляться в Эрмитаж и Третьяковскую галерею — замазывать на картинах лишние детали…
В чем негодность такого подхода, очевидно: для решения сложной проблемы предлагаются слишком простые административные меры, и при этом совершенно не учитываются те побочные эффекты, которые неизбежно возникнут, и могут оказаться страшнее решаемой проблемы. Но зато простые меры понятны, они взывают к эмоциям, удовлетворяют чувство гнева. Эффективно или нет — неважно, зато эффектно.
А главное, ничего против такого безумия не удается возразить, на все возражения последует только один гневный ответ: так значит, вы защищаете наркотики? Пьянство за рулем? Детское порно? Как не стыдно! Реальная проблема может оставаться без решения, зато гневный проповедник простых мер зарабатывает очки (а порой и немалые деньги) одним своим гневом. И ему достаточно.
И не стоит думать, что подобная логика совершенно чужда церковной жизни. Вся эта борьба против ИНН, или масонов, да вообще любая пламенная борьба против неких внешних вещей основана на той же самой логике праведного гнева. Берется некое простое и понятное внешнее явление, ему говорится непримиримое «нет», и никакие аргументы уже не могут быть восприняты. Как, вы за эту гадость? Даже если борются с настоящей гадостью, гнев человеческий может натворить не меньше разрушений, чем она сама.