В поисках солнца
Шрифт:
— Университетский уровень! — вынес он вердикт.
В самом деле, справочник такого рода сделал бы честь любому университету.
Старушка мягко рассмеялась — старческое дребезжание лишь слегка портило этот звук — и с такой гордостью, будто лично основала обитель, отметила:
— Сделано женскими руками, дорогой господин Дранкар, — и не без ехидства отметила: — То, что университеты не желают принимать женщин, не означает, что у нашего пола не хватает ума на такие вот маленькие чудеса.
Среди проэйтов были представители обоих полов, но, как выяснилось, интересующая их обитель была
Тогнар заметил, что сведения эти взволновали Этрэна; хотя он и продолжил любезный разговор, машинальным жестом он свёл ладони перед собой домиком, ударяя мелкими пружинистыми движениями подушечками пальцев друг о друга.
— Что такое? — с любопытством спросил Тогнар, едва они вышли от старушки.
— Дома! — отмахнулся Этрэн, и пришлось любопытство укротить.
Лишь добравшись до кабинета и убедившись, что их никто не может слышать, Этрэн, нервно расхаживая туда и обратно, поделился:
— Ты знаешь, я не придал этому значения раньше, но Милдар говорил, что Сэнь едет с ними.
Сэнь была дочерью умершего не так давно кармидерского профессора, которую Этрэн, по совету только-только бежавшего из Ньона Дерека, рекомендовал через Милдара Эсне. Молодая женщина активно включилась в образовательные проекты солнечной госпожи — в частности, сперва преподавала в той самой школе для девочек, которую организовала Эсна, а позже перешла в более крупный проект.
Однако, несмотря на активное участие Сэнь в этих делах, она не входила в свиту солнечной или в число её близких друзей, и уж тем паче никакого отношения не имела к свите Грэхарда, поэтому не было ни одной причины для неё ехать на торжества на Кесе — и даже были причины не ехать, поскольку её длительное отсутствие было для проектов Эсны нежелательно.
Милдар, однако же, писал со всей определённостью, что Сэнь на Кесе будет — он полагал это важным аргументом для Этрэна, поскольку Этрэн был старым другом её отца и питал к ней тёплые родственные чувства. На момент получения письма купец не обратил особого внимания на эту информацию — он склонялся к тому, чтобы не ехать, поскольку здоровье его требовало теперь длительного отдыха. Однако, узнав, что на Кесе есть женская обитель, которая несколько веков занимается проектом, который без всяких допущений можно и нужно было назвать научным, Этрэн подумал, что обитель эта не могла не заинтересовать Эсну, и что, видимо, она едет на Кес с Грэхардом — в сопровождении Сэнь как консультанта.
Поделившись своими соображениями с другом, Этрэн нашёл полное согласие с его выводами. Эсна, определённо, планировала поездку на Кес с целью изучения тамошнего образовательного опыта.
Вопрос был в том, будет ли владыка сопровождать её?
Основным доводом «за» служила мания контроля Грэхарда: скорее всего, он предпочёл бы сам убедиться, что его жена благополучно достигла своей цели и занимается именно тем, чем планировала.
Доводом против служила параноидальность: лишняя поездка делала владыку более уязвимым.
— В конце концов, — заключил получасовые дебаты «поедет или нет» выводом Тогнар, — мы можем выкрасть солнечную и выманить его на неё!
Идея
— И кто красть-то будет, ты, что ли?
Тогнар посмотрел на него как на идиота.
Затем для выразительности постучал себя костяшками пальцев по лбу и почти по слогам ответил:
— Как — кто? Те, кому мы сольём информацию.
Этрэн выразительно поднял брови, изображая лицом вопрос.
Тогнар закатил глаза.
— Не сами же мы будем в это лезть! — раздражённо ответил он. — У него и без нас врагов хватает.
Присев за стол, Этрэн подпёр подбородок ладонями и с видом совершенно невинным уточнил:
— И как ты это собираешься провернуть, друг мой?
В глазах Тогнара загорелся предвкушающий азарт.
— Начнём со списка его врагов, разумеется!
— Разумеется! — возвёл глаза к потолку Этрэн.
Впрочем, составление списка его весьма увлекло, и следующий час друзья провели весьма занимательно, обсуждая актуальную политическую обстановку и оценивая взгляды общих знакомых с точки зрения их лояльности или враждебности к ньонскому владыке.
— Проще всего, конечно, связаться с Руэндирами… — задумчиво почесал бороду Этрэн, когда список, наконец, был составлен.
Его торжественно возглавляли несколько ньонских князей, находящихся во враждебных отношениях с владыкой. Из них самые тесные связи у Этрэна были именно с Руэндирами — они вели совместные торговые дела.
— С ума сошёл? — незамедлительно остудил его Тогнар, и сурово напомнил: — Не светиться!
Если уж вы планируете расправиться с вашим врагом чужими руками — в самом деле, стоит предпринять все меры предосторожности для того, чтобы никто и никогда не узнал, что вы имеете к делу хоть какое-то отношение.
— Слушай, я не мастак в заговорах, — открестился Этрэн, хлопнув ладонью по столу. — У меня нет ни одной идеи, как донести наш план до заинтересованных лиц, при этом не засветившись самим!
Тогнар пожал плечами. У него таких идей тоже не было, но он не видел в этом никакой проблемы.
— Сейчас сообразим! — оптимистично провозгласил он, доставая из буфета красивую тёмную бутылку.
Коньяк оказался весьма хорош, но к разгадке он их ни на каплю не приблизил: как они ни обсуждали персон из их внушительного списка, придумать, как бы разыграть их втёмную, у них не получалось.
В какой-то момент дискуссия окончательно заглохла.
Откинувшись в кресле, Тогнар медленно попивал коньяк. Сосредоточенное лицо его говорило, к сожалениям Этрэна, о том, что от своей идеи он просто так не отступит. Пожалуй, Этрэн бы даже поставил на то, что сама сложность задачи уже стала стимулом пытаться её решить. Слишком красивая получилась бы комбинация: захватить влияние в Кармидере руками брата Райтэна, вытащив того сперва из-под влияния Михара тем, что устранить лицо, сам факт существования которого позволял бы шантажировать Дерека. Дополнительные трудности — то, что лицо это было в высшей степени влиятельно, параноидально и защищено, и то, что устранить его следовало чужими руками, никак не замешавшись в процесс, — наверняка лишь подогревали азарт Тогнара.