В поисках солнца
Шрифт:
Она смерила его скептическим взглядом и выразила свои сомнения:
— Мне кажется, Арни, вы были в таком настроении, что не только не стали бы меня слушать, но и обозлились бы ещё пуще за то, что я лезу в ваши дела.
Он холодно поправил:
— Я был бы очень зол, Магрэнь, это так. Но всё же, — сдержанно отметил он, — я был бы менее зол, чем сейчас.
Она неопределённо повела плечами, имея тем в виду, что она не собирается заниматься оценкой того, в каком случае он будет более зол.
— Тогда
Магрэнь с тревогой отметила, что Дерек и Райтэн, про которых он ещё недавно говорил: «Мы же не враги!» — теперь однозначно перешли в разряд именно врагов.
Соскочив на пол, она ледяным тоном отметила:
— Я полагала, Арни, что, явись я к вам прямо, вы бы могли ограничить мои передвижения и помешать мне предупредить господина Анодара.
Он тоже встал и спокойно резюмировал:
— Что возвращает нас к вопросу с доверием, дорогая.
Она поморщилась и отошла от стола и от него к окну. Его стремительный переход к стратегии «заботливый муж откровенно говорит с любимой женой» сбил её с толку, потому что она всё ещё не видела в нём своего мужа и не была готова к такому уровню взаимодействия. Постояв немного у окна, она решила выразить недовольство его резкой сменой взаимоисключающих друг друга стратегий, обернулась, сложила руки на груди и недовольно отметила:
— Странно слышать такие претензии от человека, который только что обещал выслать меня на юг и держать там взаперти.
С её точки зрения, он не должен был ожидать от неё, что она согласится принять его как мужа, если он будет позволять себе скатываться в образ безжалостного тирана.
Он тоже сложил руки на груди, приподнял брови и насмешливо ответил, отказываясь принимать её претензии:
— Надо же! А мне-то казалось, что вы ни в грош не ставите мои угрозы и позволяете себе игнорировать любые мои предупреждения!
Магрэнь прищурилась и возразила:
— Я игнорирую ваши угрозы, Аренсэн, потому что знаю, что вы не планируете претворять их в жизнь. Однако я ни на миг не забываю, — холодно подчеркнула она, — что вы можете их исполнить, если вашему терпению придёт конец.
Хмыкнув, Михар отметил очевидное:
— Что не мешает вам испытывать моё терпение снова и снова.
Возразить было нечего, поэтому она перешла в атаку:
— А про моё терпение вы не подумали, нет? — разомкнув руки, она сделала шаг к нему, нападая. — Знаете ли, Аренсэн!..
— Магрэнь, — мягко перебил он её, но она оборвала его реплику гневным:
— Нет уж, я вам всё выскажу!..
Он
— Магрэнь.
Она не рискнула снова перебивать, но и взглядом, и лицом, и позой выразила своё негодование.
Чуть приподняв брови, он мягко сказал:
— Сядьте, пожалуйста, а потом уж продолжайте… высказывать всё, — с усмешкой повторил он её слова.
Она выглядела слегка дезориентировано, поэтому он спокойно пояснил:
— Вы ноги застудите.
С некоторым смятением она осознала, что в запале, в самом деле, не заметила, что её босые ноги — летом она не надевала чулки — стали ощутимо мёрзнуть.
Гордо и независимо хмыкнув, она задрала подбородок, прошествовала к софе и села на неё с ногами, моментально и тут приняв выгодную красивую позу.
«Высказывать всё», ей, впрочем, и совсем расхотелось.
Она всегда концентрировалась не на том, что и каким тоном сказано, а на то, что за этими словами стоит, и Михар, определённо, с каждым разговором становился ей симпатичнее.
Пока она раздумывала, что и как сказать теперь, он небрежным жестом переставил кресло для посетителей так, чтобы ему удобнее было смотреть на неё, и сел.
Некоторое время они просто молча смотрели друг на друга, затем Магрэнь произнесла голосом на редкость отстранённым:
— Вы меня напугали сегодня, Арни.
Он досадливо поморщился, постучал пальцами по подлокотнику кресла и холодно уточнил:
— Угрозой ссылки?
Бросив на него взгляд, который ясно свидетельствовал о её недоумении, как можно быть таким недогадливым, она возразила:
— Вашим странным порывом решать конфликт с господином Анодаром радикально.
По лицу его скользнула мрачная тень; теперь он и сам был весьма недоволен своим решением. Он действовал на эмоциях; Дерек обозлил его и своей дерзостью, и тем, что посмел намекать на симпатию Магрэнь к нему, — и Михар, вместо того, чтобы всё тщательно обдумать и взвесить, как он это делал обычно, предпочёл дать волю своему гневу. Это была серьёзная политическая ошибка, которая дорого ему стоила — он потерял сдержанный нейтралитет Тогнаров, и это здорово портило ему его долгосрочные планы.
Быстро прикинув варианты, Михар решил, что ему выгоднее объяснить свои действия так, чтобы это польстило Магрэнь.
— Давайте сойдёмся на том, — медленно проговорил он, гипнотизируя её пристальным взглядом, — что с непривычки я не очень хорошо устраиваю сцены ревности.
«Сцены ревности?» — чуть не переспросила она, но удержала этот вопрос в себе, поскольку такая трактовка и впрямь объясняла ситуацию.
Магрэнь допускала, что, в самом деле, Михар мог перейти к импульсивным жёстким действиям в том случае, если Дерек умудрился ляпнуть что-то, что компрометировало её.