В поисках святой обители
Шрифт:
А вот его брат, Аполлинер, был настроен к будущим поколениям человечества более снисходительно. И при проектировке корабля перенял первостепенные каноны конструктивизма и классицизма, обнаруживая стройность и логичность мироздания. Идея воплотить в каждом доме отдельную стилистику той или иной эпохи так же принадлежала ему. Моим же предкам он преподнес в качестве презента проекцию этого поместья. Говорят, «от добра добра не ищут», но мне все же интересно, о чем он только думал…
Над самым центром миниатюрной оранжереи возвышается громадная клетка, где обитает вылитый из бронзы феникс. Полагаю, – это тот случай, когда
Я стоял на втором этаже, облокотившись на перила и размышляя о чем-то своем, когда внизу показалась Тефи и жестом указала на запястье, давая понять, что мы опаздываем. Одной рукой она держала зеркальце, а другой, на которой висело длиннополое, безразмерное пальто, поправляла прическу.
– Надеюсь, ты решила пронести в нем бомбу.
– А я бы надеялась, что ты удосужился прочесть то, что написано в графе “дресс-код” в твоем приглашении, если бы не знала тебя слишком хорошо, – не отрываясь от зеркала, произнесла она.
(1916 год. Разгар первой мировой войны.) Всплыло у меня в голове… Все лучше, чем Вавилонская цивилизация в прошлом году.
Не успел я опомниться, как меня окружило несколько девушек-портних. Они сняли мерки и через пару минут вынесли из мастерской готовый костюм. Это был твидовый пиджак и брюки. А также жилет и полосатая рубашка с накрахмаленным до хруста съемным воротником. Впервые слившись с интерьером дома, мы отправились на прием.
По пути мне не давали покоя мысли о том, что на мою долю может прийтись произносить речь перед целой толпой народа. Прошло десять лет. Но смог бы я подобрать подходящие слова?.. Маму корили за инакомыслие и уважали за то, о чем наверняка скажут до меня. Благо Тефи не привыкать отдуваться за двоих, так что доверю это ей.
По прибытию в аванзал нас встретил коллега отца. Вместе с ним мы предъявили пригласительные и поспешили занять свои места. Серые шестиугольные пластины на стенах главного холла волнообразно развернулись, и помещение окутала кромешная темнота. Когда мы, наконец, уселись, длинный луч света озарил сцену и на ней появился отец. Он толкнул слегка видоизмененную прошлогоднюю речь. О том, как важно чтить память погибших и оставаться сплоченными, несмотря на различные невзгоды. После чего, на табло загорелась надпись “АПЛОДИСМЕНТЫ”, и он просто ушел. Я с недоумением взглянул на Тефи. Она была удивлена не меньше моего.
– Это какая-то шутка?!
Меня возмутило то, как она водила глазами в попытках найти рациональное объяснение этой ситуации.
– Может быть, он объявит позже? – с нотками угасающей надежды в голосе, предположила она.
Позади послышался голос, который я, пожалуй, узнаю из тысячи: «Не объявит».
– На твоем месте я бы помалкивал, Беллатрикс. Будет довольно нелепо, если тебя вышвырнут после того, как твой отец умолял выдать тебе приглашение, – не оборачиваясь, процедил я.
– Мой отец хотя бы не продавал права на переименование корабля. “Стикс Корпорэйшн” Топливная компания. Звучит, а? И я здесь лишь для того, чтобы взглянуть на долбаный маскарад,
– Арктур, не обращай внимания. Незачем снова пятнать репутацию по его милости, – схватив меня за руку, произнесла Тефи.
– Но почему нет? Тебе ведь не привыкать бросаться на ни в чем неповинных людей. Верно? – приблизившись почти вплотную, возразил Беллатрикс. – Бедняга Арктур, думал корабль переименуют в честь его мамочки, наверняка уже речь подготовил. Но вот же досада…
Я не мог верить ему на слово, после того, что он совершил. Но все-таки, неужели отец мог вот так просто взять и пренебречь вековыми устоями? Это слишком, даже для него… И чего ради?
На какое-то время, потеряв связь с реальностью, а затем, подняв глаза обратно на сцену, я получил ответ на свой вопрос. Появившийся в свете прожекторов Каллисто стянул покрывало с небольшой стойки.
Как я успел понять с его слов, под финансированием попечителей одного из фондов отца было сконструировано устройство, разработанное для помощи ученым в изучении инопланетной почвы. Он бесконечно долго заверял публику в том, что эта крохотная, едва заметная под куполом штуковина, способна сдвинуть вектор всевозможных исследований в сторону существенного прогресса.
Табло вновь загорелось. Через несколько минут люди стали разбредаться по домам.
– Дети, – отсеявшись от толпы журналистов, сухо произнес отец.
Тефи вопросительно взглянула на меня. Я не знал, что ему сказать и не был уверен, хочу ли я вообще с ним разговаривать когда-либо. Но было ли ему дело до того, что я думаю? Кажется, ему совершенно ни до чего не было дела…
Я давным-давно перестал верить в то, что его невозмутимость – это лишь защитная оболочка, существующая для того, чтобы оградить его от оправданий за свои проступки, в том числе перед своими родными детьми. Все в нем кричало о том, что ему безразлично что-либо, кроме своих собственных интересов. От надменного, леденящего душу взгляда, до этого самого момента.
В воздухе повисло ощутимое напряжение. Тефи погладила меня по волосам и попросила не пропускать ужин. Проводив их взглядом, я остался один в опустевшем ряду. По крайней мере, мне так казалось.
Позади послышался шорох, такой, как будто бы кто-то открыл упаковку с едой. Я обернулся за спину в поисках источника звука, явно не ожидая увидеть столь примечательной картины. Кожа парня, сидящего в нескольких метрах от меня, буквально сияла, отчего у меня в глазах зарябило. В особенности контраст чувствовался на фоне черных занавесок, прикрывающих дверной проем, ведущий к выходу из холла. Я тут же отвернулся, пытаясь переварить увиденное и понимая, как беспардонно я уставился на него.
Его взъерошенные снежного цвета волосы торчали из стороны в сторону, будто бы по нему прошелся разряд тока. Вытаращенные, красноватого оттенка глаза, были обведены синими кругами. А в его костюме поместился бы еще, как минимум, один человек его комплекции.
Я услышал, как он встал и, обогнув несколько рядов, медленно и с некой опаской, подошел ближе, забравшись вместе с ногами на соседнее от меня место.
– Прошу прощения, не хотел нарушать ваше уединение. Хотите? – произнес незнакомец, протянув упаковку с рисовыми шариками.