В поисках заклятия
Шрифт:
— Коронер, нам нужно идти! День в самом разгаре, и скоро начнется прилив.
Де Вулф схватил тамплиера за плечо и сильно толкнул его в сторону выхода. В сопровождении плетущегося сзади Томаса, который потрясенно бормотал какие-то латинские слова, они вышли из церкви навстречу последней и наиболее опасной части своего приключения.
Когда процессия появилась на тропе, идущей вдоль берега речки, прилив достиг своей высшей точке и «Брендан» был уже на плаву. Впереди шел один из солдат, за ним пятеро изгнанников, каждый из которых шествовал босой, ступая по земле ободранными
Де Вулф все еще не мог совладать с бушевавшим внутри его гневом. Напряженное состояние коронера усугублялось опасениями, что его хитроумный план может быть разоблачен в последний момент. Направляясь к берегу, он проклинал себя за то, что чувство долга перед Жильбером де Ридфором заставило его поставить себя в подобное положение. Теперь от желания Джона помочь де Бланшфору убежать не осталось и следа — он бы с огромным удовольствием снес бы с его плеч эту преступную безумную голову. Однако уже было поздно, и де Вулф оказался в собственной западне.
Печальная процессия достигла края тропы, за которой начинался усыпанный галькой берег. Это было наиболее опасное место: совсем рядом находилась дверь таверны, на пороге которой стояли аббат Козимо и трое тамплиеров, которые хотели посмотреть, как будет отплывать судно с изгнанниками. Шерифа поблизости не было: тот факт, что изгнанникам так легко удалось избежать наказания, до сих пор вызывал у де Ревелля приступы бешенства, и он не желал присутствовать при их отплытии. В этот момент он находился в задней части таверны вместе с Ральфом Морином и наблюдал за приготовлениями к отъезду большей части отряда — оставшиеся солдаты должны были задержаться на несколько дней, чтобы обеспечить порядок в деревне.
Когда де Вулф поравнялся с дверью таверны, он увидел, что взгляд Козимо снова устремлен на Эддиду. Коронер с удивлением подумал о том, какие же чувства могли так притягивать аббата к этому карлику. Джон подозревал, что, скорее всего, подобное навязчивое влечение может объясняться противоестественными наклонностями аббата, хотя, с другой стороны, такие маленькие человечки всегда были объектом любопытства и жестоких насмешек. Тамплиеры проследили, как процессия, спотыкаясь о камни, приблизилась к судну, и вернулись в таверну, чтобы подготовить оружие и седельные сумки к предстоящей поездке.
Когда итальянский священник, вслед за тамплиерами, также скрылся в дверях таверны, де Вулф вздохнул с облегчением. Он ускорил шаг и направился к берегу. Изгнанники уже брели по колено в воде к нарру. Когда матросы начали поднимать на борт малыша Эддиду, отпуская грубые шуточки по поводу его роста, Джон шагнул в воду и догнал де Бланшфора. На какое-то
— Ты, зловредный ублюдок, надеюсь, что ты сгниешь в аду! — сказал коронер на прощание.
Ухватившись за борт судна, де Бланшфор повернулся к нему лицом и загадочно улыбнулся.
— Если ад существует, братец, в чем я стал здорово сомневаться, то там мы и встретимся!
Он подтянулся и через мгновение оказался на палубе, а охваченный горьким разочарованием де Вулф медленно побрел назад.
С помощью пары весел матросы развернули судно и вывели его на глубину, достаточную для того, чтобы поставить парус. Корабль заскользил вдаль от берега.
Коронер, кипя от ярости, направился к краю пляжа, где его ждали Гвин и Томас. Маленький писарь до сих пор был бледен как мел и его всего трясло. Богохульные теории де Бланшфора нанесли его вере ужасающий удар.
— Мы поедем вместе с ними? — спросил Гвин, показывая на солдат, проверявших сбрую своих лошадей. Шериф и констебль уже сидели в седлах, а тамплиеры помогали оставшемуся в живых телохранителю Козимо оседлать кобылу аббата.
— Давайте немного подождем. У меня нет настроения выслушивать жалобы де Ревелля до самого Эксетера. — Джон повернулся, чтобы посмотреть, как «Брендон», чей парус уже наполнился бризом, все дальше отходит от берега. — Может, эту свинью с черным сердцем поразит небесная молния.
Через несколько минут всадники тронулись в путь, и Ральф Морин крикнул де Вулфу, что они немного проводят тамплиеров и аббата, а потом направятся в Эксетер через Саут-Молтон, то есть более коротким путем, чем если бы они ехали через Барнстейпл.
— Мы догоним вас через час-другой или когда вы остановитесь на привал, — пообещал коронер. Он проводил взглядом процессию, которая двигалась по ведущей через долину дороге, вдоль которой выстроились молчаливые вдовы, оставшиеся без отцов дети и старики.
— Почему мы не поехали с ними? — спросил Гвин.
— Я хочу посмотреть, как этот проклятый корабль скроется из виду, — с горечью ответил коронер.
Они оседлали лошадей и поднялись в Линтон, потом на мыс, нависавший над морем. Здесь перед ними открылось все побережье— от огромного выступа Форленд-Пойнт с правой стороны до мыса возле Мартинхоу с левой. Сидя на спинах лошадей, они молча наблюдали, как маленькое судно продирается сквозь западный бриз, медленно поворачивая к северу, в сторону побережья Уэльса.
Неожиданно из-за Фортленда появились стремительно несущиеся почти борт о борт два длинных узких судна. По дюжине весел с каждого борта упорно толкали корабли вперед против ветра. Высокие и изогнутые нос и корма говорили о том, что это корабли чужеземцев. Галеры-хищники устремились за неуклюжим нарром, словно гончие за барсуком, и расстояние между ними сокращалось с каждой минутой.
Томас де Пейн перекрестился в десятый раз за это утро и тихо пробормотал на латыни: «Requiescat in pace!» — «Покойтесь с миром!», и пошатнувшаяся было вера Джона де Вулфа в карающего Бога неожиданно окрепла.