В поисках Золотого тельца
Шрифт:
– Всё, хватит! Мы фартовые, вы разве не заметили? Вперёд! Труба зовёт!
Глава 8
Наконец-то нам повезло. Удача улыбнулась нам, и её лучезарная улыбка осветила наши тёмные, поросшие паутиной тоски и уныния, скверные комедийные души. Мы благополучно добрались до Лёнькиной машины и получили свои кровно заработанные. Вера с Лёней помирились. Я тут же раздал всем зарплату.
Мы вернулись в Евпаторию. Вера с кавалером возвратились в дом сестры, а мы поселились в гостинице «Украина». Сняли три
Отдохнув, мы поели и отправились на море. Купались, загорали, пили пиво и ели варёную кукурузу.
Я настоял на том, чтобы купить Насте купальник и парео, а то в своём красном платье она привлекала к себе внимание ещё больше, чем без него.
Вечером мы обильно поужинали в ресторане «Наутилус» и, совершенно обессиленные, вернулись в гостиницу около десяти.
Я принял душ, посмотрел телевизор и уже собирался уснуть, но раздался робкий стук в дверь.
Я был в одних трусах, но меня это нисколько не смущало. Не поднимаясь с дивана, я крикнул:
– Открыто! Входите!
Вошла Заречная. В белом гостиничном халате. С мокрыми волосами.
– Не спишь?
– спросила она.
– Как видишь.
– Что собираешься делать?
– А какие есть предложения?
Она помолчала. Осмотрелась.
– У тебя такой же номер, как у меня.
– Да-а… - неопределённо протянул я.
Видит Бог, я не знал, о чём говорить.
– Ко мне кто-то стучал в дверь, пока я принимала душ… Я думала, это ты…
– Нет, - говорю, - я смотрел телевизор.
– А я думала, это ты, - повторила она.
Какое-то время глупо молчали.
– Давай покурим, - предложила она.
– Хорошо.
Мы закурили. Пока курили, я гадал: зачем она пришла? Точнее, я пытался понять – она пришла за тем, о чём я думаю, или… В общем, некоторые мужчины иногда тупеют в подобных ситуациях, а я, видимо, как раз из таких мужчин.
– В Евпатории хорошо, - сказала она.
– Ну… да… неплохо…
– Лучше, чем в Ялте.
– М-м… да. Однозначно.
– И море чище, и людей поменьше…
– М-да...
– И с Судаком тоже не сравнить…
– Конечно… То есть… Здесь гораздо лучше…
Возникающие паузы просто разрывали мой пылающий мозг в клочья. Я отупел окончательно и не мог поверить в то, что она сама ко мне пришла. И пришла она явно не для того, чтобы поболтать о преимуществах Евпатории перед другими южными городами.
Когда мы докурили, я решил действовать. Я обнял её и притянул к себе. Она не сопротивлялась. Тело было податливым и горячим. Я поцеловал её в губы и почувствовал вкус клубники.
Глава 9
Утром я нашёл на столике короткую записку:
«Извини, мне срочно нужно в Джанкой. Спасибо за ночь. Было неплохо. Скоро увидимся. Настя».
Я подумал, это шутка. Но оказалось,
Я находился в полнейшем недоумении. Зачем ей в Джанкой? И почему нельзя было попрощаться по-человечески? А что означает «скоро увидимся»? Когда? Где?
Признаюсь, я не мог выкинуть её из головы.
Я уговорил своих нукеров остаться в Евпатории ещё хотя бы на неделю.
На пятый день я начал выпивать. Седой с удовольствием составил мне компанию. Крошкин тоже участвовал.
Так прошло дня три. Мы уже даже не выходили из гостиницы. Непьющий Бурмака бегал нам за водкой. А ещё он купил пару книг и целыми днями беспробудно читал.
Танелюк расцвёл. Такой отдых был ему явно по душе. Он травил анекдоты, философствовал и, раздобыв где-то гитару, распевал похабные частушки.
Я же с каждым днём чувствовал себя всё хуже и хуже. И физически, и духовно.
Потом Крошкин нас покинул. Он уехал с сестрой и её хахалем – тот починил свою тачку.
Мы продолжали бухать с Танелюком уже вдвоём. Заречная не появлялась. Разве что в коротких снах…
В субботу утром Бурмака сказал:
– Мне в понедельник на работу. Нам надо ехать.
– К чёрту работу, - выкрикнул Танелюк. – Пусть работают гастарбайтеры.
– Я серьёзно, ребята, - сказал Бурмака. – Надо ехать.
Я опрокинул в себя последние сто грамм и хрипло сказал:
– Не ной, Чингизхан. Надо так надо. Собираемся.
В дороге мы почти не пили.
Бурмака увлечённо рассказывал о Древнем Риме. Танелюк дремал. А я, развалившись на заднем сиденье, страдал от головной боли и тошноты.
Я думал о том, что на самом деле Остап Бендер Зосю Синицкую не любил. У него было только лишь сильное желание любить и быть любимым. А настоящей любви, как таковой, у него не было.
Впрочем, Ильф и Петров не очень-то сильны были в лирике. Их конёк – юмор и сатира. Какая ж тут любовь? Хотя оба испытывали в своей жизни чувство любви. Я когда-то даже читал книгу Ильфа, составленную в основном из его писем. Называлась она «Письма не только о любви».
«Если не сказать – дорогая, то что же мне сказать? Я скажу, как всегда – дорогая моя, милая, добрая, нежная».
Так мог написать только глубоко и сильно любящий мужчина. Разве нет?
Мне никогда так не написать. Я не смогу. Я не умею…
Что же я чувствую к Насте Заречной? Да вот как раз именно то, что чувствовал Остап Бендер. Великий комбинатор. Желание любить и быть любимым.
Глава 10 (Эпилог)
Сейчас осень. Конец октября. Вечер. За окном хлещет дождь и сверкает молния. Я сижу дома и сочиняю никому не нужные стихи. У меня есть чай, сигареты и сэндвичи. А ещё молоко и Пражский торт. Мне ни к чему выходить на улицу. Я не люблю дождь. И у меня всё есть. При желании я могу заказать на дом пиццу. Или суши. Или ещё какую-нибудь ерунду.