В поиске пропавшей небесной девы
Шрифт:
— Ты как? — мама плавно опустилась на край кровати.
— Все болит, — я сползла обратно под одеяло, — голова будто на части развалится пытается.
— Твой учитель рассказал в чем дело, — она как в далеком детстве легла рядом и окружила теплом, — я знаю сложно пережить и принять вмешательство в мозг, наверное, даже проще не знать о нем. Расскажи, как прошла последняя практика.
Почти до утра мы с мамой провалялись, я рассказывала, она слушала и комментировала. С утра подали завтрак и, озорно переглянувшись, мы стащили подносы в кровать. Так уютно и тепло мне давно не было.
— Милая,
— Не найдется индивида, который по доброй воле полезет к Эклине? — я вопросительно изогнула бровь.
— Может и не найдется, — она усмехнулась, — но всяких хватает, могут и полезть.
— И что вы предлагаете? — я поудобнее взяла теплый бок чашки.
— Думаю с женихами долго ждать не придется, — мама зеркально повторила мой жест, — пусть подпишет договор после официального объявления отбора.
— Ждать почти месяц, — я нахмурилась, — за это время ее могут и увести, а дар у нее один из сильнейших, что мне доводилось видеть.
— Как же месяц, — маман расплылась в довольной улыбке, — не позднее, чем вчера вечером, милый блондинчик просил твоей руки, в таких эпитетах и описаниях, что в свое время даже твой папа на них не расщедривался. Правда, получив свиток с описанием, погрустнел, но рыкнул, что еще вернется.
— Да ладно, — у меня нервно дернулся глаз.
— А еще Виктор Камал связался с Аксионеллой и попросил ее согласия, — мама загнула пальчик, — с Жанетт связались двое Колин Айор и Михаэль Ротье. Остальные пока обходятся записками и официальными прошениями. Вот тебе и причина почему ждать тебе от силы неделю, край две. А теперь рассказывай, кто все эти субъекты.
— С отцом Виктора ты и так знакома, это твой бывший однокурсник, наш нынешний проректор, — я загнула пальчик, — Колин — незаконнорожденный, а по факту просто бастард королевской семьи Занзеда от свадьбы с ним, мы и сбежали. Михаэль Ротье, я думаю ты и так знаешь, не поверю, что ты не следишь за его жизнью, не часто рождаются смески с двумя активными сущностями. А тот, кто приходил к тебе, не знаю, как его зовут по-настоящему, но в школе Волк или Сирав Маукейли, лучший выпускник нашего курса и последнего столетия.
— Кому из них давать согласие? — матушка встала и поправила иссини-фиолетовые волосы.
— Виктору, — я также поднялась, — Колину точно нет, про остальных двух решайте сами, я их не знаю.
— Хорошо, — мама обняла меня, — отдыхай.
Дверь закрылась, а я пошла отсыпаться. Наконец-то!
Эпилог.
Безмолвная тишина актового зала пугала, обычно комната наполнена миллионами звуков и тысячами разномастных голосов. Сейчас нас меньше пятидесяти. С первого курса осталось едва ли два процента учащихся. Всех нас по праву будут считать элитой военной службы. Мы прошли всё: и огонь, и воду, и жесткий конкурентный отбор.
В Академии нет запретов на дуэли, яды и подпольные убийства, правило только одно: «Убей или умри». Официально по бумагам все это проходило как несчастные случаи, и так далее,
И сейчас в последний раз мы видим друг друга за привычными масками, через два часа все вернутся к своим привычным именам. Группа «Алькав» перестанет существовать на долгие сто лет, пока не пройдет новый набор. Последние два часа позывной «Незнакомка» закреплен за мной, в следующем году его займет новая девушка и на долгие годы лишится имени.
Тишина нарушилась спонтанно, Волк зарычал и подгреб меня к себе под бок. Остальные рассмеялись от моего ошарашенного вида, перепуганного Кота и скалящегося на него старосту.
— Когда свадьба? — друг взял себя в руки. — Уже вся Академия сделала на вас ставки. Выиграли, кстати, не многие.
— Да, о чем вы, — выбравшись, отошла подальше, — она мне еще скоро не светит.
— Не отпущу, — рык Волка поднял новый приступ смеха.
Вошел профессор и смех тут же стих. Потянулись мучительные минуты ожидания. Мне предстояло идти последней, на сколько мне удалось узнать, клятву Витгресис приносила только я. Волк с неохотой отлепился от меня и пошел предпоследним. Пока тянулась его клятва меня начало мелко потряхивать. Еще с десяток минут и Вивьен Андер перестанет существовать. Когда провожатый зашел за мной, я уже была на гране истерики.
— Вивьен Андер, — по арене прокатилась волна магии, открывая мне проход.
— Да будет магия в любом ее проявление сопутствовать мне, — встаю на колени в центре круглой печати. Шлейф платья ложится рядом, под оголенными коленями ощущаю холод стали.
— И принесете вы клятву верности, да будет она цепью вашей, да прибудет с нею оковы на сердце.
— Принесу.
— Не будет у вас семьи другой, кроме народа вашего.
— Не будет.
— Не будет у вас страны другой, чем та, которой приклонитесь.
— Не будет.
— Склоните голову до самой земли, отдайте кровь и жизнь свою за страну, на верность которой и честь которой вы рождены были.
В зале поднялся оглушительный шум, все уже не раз за сегодня слышали клятву Антегрес, но вот прозвучала первая строка, отличающаяся по содержанию, и я единственная, кто на самом деле прислоняюсь лбом к холодному металлу. Уложенные в локоны кудри закрывают дальнейшую картину.
— Не придаст тебя сила, народ и воля. Будешь веками стоять на страже. Отдашь всю себя ты стране и народу. Забудь про любовь, верность и честь. Все свои желания станут для тебя второстепенной заботой. Сперва о стране мысли твои.
— Клянусь.
— Дети союза твоего принадлежать будут ни тебе, ни семье, никому из живых. Дети те будут народа, и только первые боги их смогут судить.
— Принимаю.
— Встань, дитя из перворожденных, кровь твоя не вода, не размыта и не сожжена, и будет она таковой, пока клятве богов отдаешь всю себя.
— Да будет.
— Отныне и впредь, пока прах твой не исчезнет, быть тебе гарантом и силой своей страны.
— Принимаю.
— Кастадея Эбирфайр, по последнему слову моему нарекаешься ты Витгресис демонической империи. Вставай на защиту и служи своей стране.