В поиске пропавшей небесной девы
Шрифт:
— Я, Кастадея Эбирфайр, клянусь не вредить, не лгать и не придавать, — слова с неохотой, но все же были произнесены.
— Я, Анита Стюат, силой своей принимаю клятву, да будет она равносильна божьей, — в этот раз белый поток магии никуда не пропадал, а спокойно окутал нас с головы до пят, а после просто впитался в хозяйку, тем самым принимая клятвы.
— Эбирфайр? — шок на лицах девушек меня повеселил.
— Только это секрет, — я подняла руку, на которой сеяла печать тайны.
— Вот почему ты мне так знакома, — Небесная дева расслабилась, а на столике как раз появились сладости и кувшин легкого
— Приступим, — по взмаху руки бокалы наполнили полупрозрачной розовой жидкостью, — клятва невесты в обмен на четвертое испытание.
— Идет, — из-под юбки был извлечен сложенный втрое лис.
По мере прочтения, у меня задергался глаз, а Принцесса Интерии начала выражаться словами, которые знать ей было не положено.
— Убью, нет, кастрирую, — зло сверкнув глазами я представила на месте злосчастного листа голову Колина.
— Я так понимаю, — Микэла отпила из бокала, — вам тоже не много фраз до клятвы осталось.
— Три, — Анита залпом осушила бокал.
— Одна, — замогильным голосом произнесла я.
— Оу, сочувствую, — искренне испугалась брюнетка, — мне две.
— Что с последним испытанием? — Стюат потянулась за следующим бокалом.
— Сейчас, — привычным жестом вылавливаю спрятанный чарами лист.
«Будущая жена должна внушать уважение, быть примером стати и покорности. Леди должны показать готовность к любым неприятностям и испытаниям. Задание будет проходить на срочном балу. Для каждой участницы подготовлено своего действие. Если девушка не отреагирует на провокацию, она будет победителем, в противном случае раунд не засчитан.
Анита Стюат: пролитое вино. Ожидаемое: неконфликтна и извинилась.
Ласиста Струкова: поглаживание фигуры. Ожидаемое: испуг и причитания.
Микэла Адаманс: закуска на голове. Ожидаемое: шок и извинения.
Вивьен Андер: отдавленная нога. Ожидаемое: бездействие и улыбка.
По итогам раунда будет вынесено заключение всех уполномоченных в делах отбора. Мнение дворца дает сорок девять процентов, Король с Королевой еще двадцать пять, Принц — двадцать шесть».
— Волосы что ли завтра выдернуть, — я посмотрела в потолок, — а то развели коровушек во дворце?
— Мама за такое отношение прокляла бы четыре раза, — Анита с не меньшим скептицизмом отнеслась к прочитанному.
— Девоньки, ни одна принцесса не допустит такого отношения к себе, а что говорить про королев? — Микэла задумчиво посмотрела на текст.
— Моя на месте прокляла, — я подтвердила слова Аниты, мама не стала бы такое терпеть, и, в лучшем случае, на всю оставшуюся жизнь ходить такому неудачнику под проклятием.
— А нас пытаются проверить на то, к чему мы просто не способны, — Микэла продолжила, а мы заинтересованно начали слушать, — сами посудите, я и Анита такого не стерпим. Ты большой вопрос, как тебя, военную, переклинит. Остается Струкова, но даже с той я не уверена.
Наш разговор прервал мелодичный перезвон опустившейся на стол пластины памяти. Обе гостьи с интересом на меня посмотрели, и я кивнула. Пластинка вспыхнула, и мы провалились в воспоминания.
«— Я не хочу видеть около себя эту безмозглую курицу, — орал на весь кабинет, молодой брюнет.
— Придется, — Король серьезно смотрел на сына, — ни Андер, ни Стюат, последнее испытание не спасет. Они
— Это бред! — мужчина не успокаивался. — Я выберу Вивьен.
— Двор проголосует за Струкову, твоя мать тоже, — Эдрих встал, — я же останусь в нейтралитете. Твоего голоса не хватит.
— Не называй эту женщину моей матерью! — Колин в ярости сверкнул глазами. — Она мне никто!
— Молчать! — принца отшвырнуло к стене, — Она — твоя мать, и запомни это, щенок. Еще одно подобное высказывание и в жены тебе будет склеп».
Воспоминание распалось, а мы еще долго сидели в тишине. Первые лучи рассвета застали нас в тех же креслах и с пятым кувшином. Настроение было отвратное, состояние такое же. Даже не говоря, мы понимали, чем нам может все это аукнутся.
Принцессы — это не крестьянки, мы привыкли быть в центре внимания, ослепляя собой и бриллиантами. Мы привыкли играть только по тем правилам, которые устанавливаем сами. Подчиняться не в наших правилах. Ни одна из трех, не сможет вытерпеть оскорбления и пренебрежения к себе любимой. Мы быстрее проклянем, мы так воспитаны. Они же ищут еще одну Ласисту, только с властью и остальными плюсиками в положении. Вот только мы далеко не она.
В дверь постучались и, дождавшись разрешения, вошла запуганная совсем молоденькая девушка. С испугом посмотрев на нашу пылающую гневом и недовольством троицу, она вылетела за дверь.
— Пора, — я встала, — предлагаю устроить им незабываемый бал.
— У нас нет ничего, — Микэла подняла на меня туманные глаза.
— Это легко исправить, — мысленно отбираю три платья, — наряды сейчас прибудут.
— С прическами я справлюсь, — Анита закатала рукава, всем видом показывая, что готова сражаться за возможность сбежать из этого места.
— Приступим, — услышав, как в спальне сработали чары, пошла демонстрировать сегодняшние образы.
Аните досталось молочно-розовое струящееся платье в пол. Мягкая ткань обнимала тело. Вырез на груди был занижен, спина же полностью открыта. Тонкое кружево с россыпью мелких камней, заменяло бретели и бока платья.
Для Микэлы я подобрала, куда более кричащий наряд. Плотный шифон с фиолетового цвета к подолу превращался в персиковый. Верх у платья практически отсутствовал. От завышенной талии поднимались две атласные ленты на круговых лямках, соединяющиеся на спине золотой витой цепочкой. Воздушный шелковый низ, шевелился в такт движения хозяйки.
Мое же платье хоть и было полностью закрыто, вызывало куда больше вопросов. Верх полностью прозрачная ткань с черной гладью вышивки. Жесткая юбка-колокол с переда была до колен, за спиной перетекала в почти метровый шлейф. Чуть плотнее лифа, но даже юбка не оставляла пространства для воображения.