В поиске сна
Шрифт:
Может не пойти на работу? Да не, часы показывали, что у меня полно времени что бы желание идти появилось. Слишком рано я проснулся, и в тоже время слишком поздно, чтобы снова уснуть. Выбора нет. Точно, ведь еще должна прийти девчонка, которую вчера встретил у метро. При мысли о ней как-то передернуло, может зря я все это затеял? Как своим объяснить? Моя секундная слабость сыграла со мной злую шутку. Ну не секундная, пятичасовая если уж быть честным, пока я не встретился с Астрой. Но не давать же заднюю. Ну еще есть надежда, что она попросту не придет. Было бы не плохо, меньше проблем. Да - мысленно протянул я, в такие моменты слабости ты уязвим как никогда.
Пока я пил чай, а телек на кухне очень тихо бормотал новости, боковым зрением я почему-то постоянно ощущал дискомфорт. Что-то резало глаз, он за что-то цеплялся, но я не понимал за что. В какой-то момент этот ощущение
Конверт. На полу в прихожей лежал конверт из серой крафтовой бумаги. На нем был отпечаток подошвы моих кроссовок, получается я вчера не заметил его, когда мы зашли домой? Не сходится, я точно помню, что его не было. Я поднял его и перевернул, на обратной стороне было две каллиграфически написанные буквы «С» и «Л». Понятно, конверт от дяди Лазаря, можно тогда не ломать голову над тем, как письмо попало в дом, все равно не догадаюсь.
Дядюшка Лазарь не часто радовал меня своим вниманием и был для меня, по сути, чем-то вроде мифического божества, которое иногда мне благоволит и одаривает, не требуя ничего взамен. И тем не менее по спине пробежал холодок и меня поневоле передернуло. Два дня подряд ощущать его присутствие в своей жизни мне еще не приходилось. Я и видел то его всего несколько раз, он всегда был суров, непоколебим как гора и недостижим как тепло погасшей звезды. Именно такое впечатление он произвел на меня в нашу первую встречу, и все последующие абсолютно ничего не изменили. Неважно сколько мне было лет, семь, пятнадцать, двадцать пять. Но я никогда не чувствовал от него угрозы и потому не боялся. Это придавало уверенности, надо открыть конверт.
К сожалению, там было не приглашение в гости, ни деньги, и даже ни билеты на какой-нибудь курорт. Не то что бы я этого прям ждал и хотел, но дядюшка при все строгости меня иногда баловал без причины. Легкий укол совести тут же настиг меня, ты еще не поблагодарил его за помощь с новым магазином для компании, царскую помощь, надо сказать. Совсем обнаглел от халявы.
Внутри был тонкий листок такой же серой, писчей, бумаги с очень короткой и лаконичной фразой.
«Твоё личное дело кто-то пощупал. Работаем.»
Занятно, я перечитал несколько раз пытаясь понять, что именно меня напрягло. Дорогу серьезным людям я никогда не переходил, а если я был близок к этому, дядюшка всегда меня осаживал, либо постфактум уведомлял, что проблема решена. Так или иначе я всегда был у него под присмотром. Почему же в этот раз он просто предупредил о ходе дела и еще не решил проблему как обычно.
«Кто-то». Точно.
Он не знает кто это сделал. Всезнающий небожитель не знает. На этом моменте можно начинать бояться и я понял, что уже начинаю трястись. Невозможно. В голове возник резонный вопрос, кому я вообще сдался? Я ведь никто, подумаешь, удачливый владелец малого бизнеса, это крохи, к которым сильные мира сего не приглядываются, потому как не увидят существенной разницы между мной и будущим рабом у метро. Но если дело не во мне, то нужно идти от противного. Через меня можно выйти только на дядюшку Лазаря. Может кто-то пронюхал про нашу связь и решил, что я его слабое место? Боюсь тут они тоже просчитались, иллюзий я все-таки не питал на этот счет, что я настолько значимая для него фигура.
Звонить ему смысла не было, да и бесполезно это, только рассержу его. Раз других указаний не было, вернее никаких вообще, то надо сидеть на заднице ровно и жить как жил.
Вот тебе и доброе утро, и суток не было все хорошо. Но все остальные проблемы разом потеряли в габаритах, все мои любовные и этические переживания стали несущественными.
А вчера ведь было не так уж и плохо, да?
Глава 11
Мрачное молчание обреченных сильно сгущало воздух. Сергей вернулся четыре часа назад, после того как вызвался заменить собой малыша Пашу, когда пришел большой парень. Обычно он заканчивал мучения, когда Паша окончательно терял сознание, и не сумев его вновь привести в чувство он удалялся. По какой-то злой иронии Сергей не мог отключиться, и большой парень все продолжал издеваться. Уже после, Тёмная троица объяснила, что из-за того, что нет полной, а вернее никакой, синхронизации с телом, большинство защитных механизмов организма просто не работало, а вернее не попадало в Сергея. Нервы работали без гормональной смазки и обеспечивали постоянный устойчивый болевой сигнал, который не притуплялся со временем и был всегда как новый. Не знаю, что это была за вершина боли, на которую вознесся Сергей и после которой он упал обратно
Не нужно быть медиком, чтобы понять - мы его теряем.
– Он поглотил слишком много боли, больше, чем мог. Его надо разрядить, и вы можете помочь ему, - сказал снисходительный из троицы.
– Как?
– Мария отвлеклась от причитаний, голос дрожал, - вы говорили, что мы сможем разделить его боль в процессе, а в итоге он принял все на себя, - она почти кричала, но как-то очень тихо.
– Пока ваша связь недостаточно крепка, и потому мы ее приглушили, иначе она бы просто выгорела.
И мы почувствовали, как снова можем ощущать друг друга в пространстве даже с закрытыми глазами. Так же навалились и мысли, пока они были еще неясные, как в тумане, но настроение было явно упадническим. Еще несколько часов назад каждый из нас преисполнившись благородного порыва, добровольно выступил занять место Паши, но увиденный результат всех отрезвил. На деле мы оказались гораздо более хрупкими чем малыш. У нас нет естественной защиты от боли, мы не можем себе позволить такой роскоши как впасть в беспамятство. Паша после таких пыток всегда как новый, да, он ничего не помнит, ничего не знает, но все это может принести ему вред только до определенного уровня. Его необъяснимая регенерация так же защищает и душу, но нас не прикроет, когда кто-то займет его место. Мы не сможем помочь друг другу, но точно можем развоплотиться окончательно, а перед этим испытать самые паскудные муки в своей жизни. Страх, одно слово очень хорошо описывало то, что сейчас творилось в наших умах. Я думаю, каждый задумался о том, что бы оставить так как есть, Паша мучается, мы спокойно живем, а все остальное как-нибудь само решится, в конце концов хуже ему уже точно не будет. Значит и скромный уголок пространства, где мы можем быть людьми, сохранится. Но тогда именно тут мы перестанем быть людьми.
Еще и тёмная троица точно не позволит нам остаться в стороне, вероятно если мы не будем стараться на общее благо, они нас просто сожрут, пустят на запчасти и будут ждать более покладистые души. Они практичны и беспристрастны, и мы для них в данный момент всего лишь инструменты для достижения цели. Но надо признать, их цель оправдывает средства, я не настолько силен в метафизике, но важность происходящего оценить смог. Я понял немного, но суть вроде была такова: троицу кто-то ищет, кто-то из другой вселенной, а если найдет то нам всем крышка, потому что тёмная троица есть в каждом существе обладающим сознанием. Как-то так, этой целью можно оправдать любой геноцид, что там какие-то пять душонок. И я попытаюсь убедить себя, что делаю все это не из страха перед тёмной троицей, а по велению чести и совести. Ради Паши и человечества, а не ради собственной шкуры. И остальные попытались сделать тоже самое. А может это было наше общее решение, наши мысли могли смешаться, мы не контролируем этот процесс.
– Приготовьтесь, - сказал дрожащий голос троицы.
По началу как будто бы ничего не происходило, мы напряженно переглядывались. Но вот тонкие нити, связывающие нас с Сергеем приобрели отчетливые контуры и начали наливаться красным по всей длине от него к нам. Выглядело это как ртуть поднимающаяся по стеклянному столбику термометра, который поставили умирающему от крымской геморрагической лихорадки. Кажется сейчас будет больно. И правда, в момент, когда краснота добралась до меня, я ощутил жар как при тяжелой форме гриппа. Сразу следом пришел озноб, все вокруг показалось холодным, даже собственная кожа и при всем этом я начинал гореть, как мне казалось в прямом смысле. Если при болезни температура застывала на отметке сорок один-два градуса, то сейчас она не останавливалась на достигнутом. Мутным взглядом я смог разглядеть Марию, она прижимала руки к груди и беззвучно кричала, а пальцы ее застыли как будто старые засохшие ветки и, казалось, изогнуты под неправильным углом. Попытавшись сосредоточиться на ней и хоть как-то поддержать, я ощутил ее боль. Бель сломанных лучевых и локтевых костей, боль переломанных пальцев и растянутых сухожилий. Это должно было быть очень больно, но вероятно мой температурный бред не позволил мне ощутить весь спектр предлагаемых ощущений, мне просто стало еще хуже. Но Марии стало немного полегче, она ощутила мое присутствие и мысленно поблагодарив так же мысленно взяла меня за руку своими истерзанными руками.