В понедельник дела не делаются
Шрифт:
Стоявший на воротах автоматчик по случаю незатихающей операции «Вихрь-Антитеррор» парился в бронежилете. Издалека он протянул Михе ручищу. Рукопожатье старшины в очередной раз ассоциировалось у Маштакова с мясной варежкой – всеохватывающее, сырое.
– Поздравляю, та-ащ капитан!
Знает народ своих героев. На разводе сводку зачитывали. Ориентировали наружные службы на задержание злодеев Фадеева и Петрова.
– Не с чем, не с чем ещё, Слава.
– Ну ка-ак это не с чем!
Под дверью у зампрокурора Миха простоял недолго. Меньше получаса. В предбаннике кроме него ожидали аудиенции три девчонки-следачки. Ни одна
– Неужели вернёт официально на доп? – отчаянно вздыхала симпатичная, в очень тугих брючках Маша Шишкина. – Людмила Гавриловна убьёт!
Возвращение уголовного дела для дополнительного расследования в следственном отделе каралось почти как измена Родине при товарище Сталине.
Худенькая Полякова закатывала глаза.
– До четырёх утра обвиниловку [22] писала… Людмила Гавриловна с утра разоралась, иди чего хочешь делай, чтобы карточки Коваленко до обеда подписал…
22
Обвиниловка – обвинительное заключение по уголовному делу, итоговый процессуальный документ на стадии предварительного расследования (проф. сленг).
Миха не влезал в их профессиональные разговоры. Привычно философствовал.
Вот пришли девчата в милицию, а зачем, спрашивается?
Чтобы судьбу себе искалечить? До четырёх утра обвинительные заключения писать чтобы, а потом Салтычиха-начальница погонит к прокурору унижаться. «Дя-аденька, подпиши форму “один-один”! Три эпизода». Раскрываемость по восьми месяцам на 0,3 процента поднимется по линии КМ. Большинство из девчонок этих – бабочки-однодневки. Приходят, уходят. Чего ради-то? За зарплатой в полторы тыщи?! Чтобы замуж за мента выйти?
Маша Шишкина выскочила из кабинета зампрокурора, получив от двери с сильной пружиной ускорение по аппетитной попке. Вся в слезах и в губной помаде.
– Верну-ул!
Ещё через пять минут Полякова вышла, как зомби в компьютерной игре «Резидент-Ивел».
– Подписал! Все три карточки!
«Ну-у тут другие люди подсуетились, – констатировал Маштаков. – Или госпожа начальница СО, или Птицын. Или оба вместе, группой лиц по предварительному сговору».
Теперь подошла его законная очередь.
– Разрешите, Виктор Петрович? Здравствуйте.
Заместитель межрайонного прокурора Коваленко откинулся в вертящемся кресле. Руки в своей манере не подал и присесть не предложил. Правда, членораздельно поздоровался. Принял материал, углубился в чтение.
Переминаясь с ноги на ногу, Миха огляделся. После перехода из следствия в розыск, ему не случалась сюда наведываться.
Специфика работы другая.
«И хвала Аллаху, что не тягают покамест в прокуратуру. О чём пожалел, о слабоумный отрок!»
Изменений в интерьере кабинета почти не произошло. Телефон «Панасоник», телевизор «Рекорд». Его ещё, Михины, трофеи-приобретения. Только вот цветы на окне появились. Много горшков, весь подоконник заполонили. Есть даже целая кадка, в которой произрастает, судя по единственному сморщенному плоду, лимонное дерево. Стол завален бумагами. Дела уголовные, проверочные материалы, надзорки, жалобы… Должность, по правде сказать, муторная и нервная. Зато и власть над многими людьми немалая.
Коваленко
– М-да! – Коваленко отвалился от стола, губы его змеились. – Ну и кто вас, Маштаков, учил проводить процессуальные действия до возбуждения уголовного дела?
Миха наклонил голову. Полуоткрыл рот, работая под неумного.
– Так ведь это… можно ж, Виктор Петрович, в объяснения переделать.
– У вас всё мо-ожно! Вы уверены, что смерть насильственная? Когда вскрытие?
– Сейчас Никульский вскрывает, – Маштаков быстро взглянул на настенные часы. – Сразу отзвонится. А смерть насильственная, Виктор Петрович, отвечаю. Голова на триста шестьдесят градусов повёрнута, в смысле – на сто восемьдесят. Молодая баба просто так не умрёт. И потом закопана же…
– Опилась, а они со страху закопали? Судимые. Как вам такой вариант, Маштаков?
«Неглупый он дядька, – думал Миха. – Совсем неглупый. Правильно соображает. Только больно дерётся стеком. Только Сами не считает человеком [23] ».
– Меня в ориентировку включили? – Коваленко поинтересовался делово, не пряча заинтересованности.
– Ви-и-иктор Петрович! – Маштаков развёл руками. – Под номером «один»!
– Информация ваша?
– Угу.
– Я сказал Птицыну, чтобы вы и дальше работали по этому убийству. Пока МРО раскачается!
23
Цитата из стихотворения Н. Тихонова «Про великого Ленни».
– У меня, это самое, своя линия. Вон, на Восточной ночью опять уличный грабёж…
Зампрокурора поднялся, давая понять, что разговор закончен, опёрся на шаткую столешницу, а Миха вдруг ощутил, как у него наливаются уши жаром-полымем.
Столешницу эту они с Иркой раскачали долгими зимними вечерами, когда здание пустело. Как яростно подмахивала она!
– Дело будет в производстве у следователя Максимова. Прямо сейчас введите его в курс дела. Он у нас сотрудник молодой…
Уходя, Маштаков как ни крепился, а не удержался – оглянулся на широкий, заваленный бумагами стол.
4
Вернувшись в милицию, Миха навестил дружественный сорок девятый кабинет, МРО. Петрушин с Ковальчуком матюкались в тёмном предбаннике, мучились с замком.
– Ты вчера последний закрывал! – глухо басил Петрушин.
– Я нормально закрыл. На два оборота, – огрызнулся Ковальчук. – Давно надо скинуться на новый замок.
С Маштаковым они поздоровались со сдерживаемым раздражением. С одной стороны тот не был повинен в их хозяйственно-бытовых проблемах. Со стороны другой, это он им вчера труп на трассе выкопал.