В понедельник рабби сбежал
Шрифт:
— Мы думали об этом, — сказал Берт Рэймонд, — и именно поэтому не обращались к вам прежде. Но совсем недавно один из членов общины, В.С. Маркевич, я думаю, вы знаете его…
— Да, я знаю его.
— Так вот, может, В.С. и не гений, но и не дурак. Он преуспевающий бизнесмен, а это означает, что у него есть опыт общения с людьми. Он встретился с рабби Смоллом в Израиле, и у него создалось впечатление, что тот не намерен возвращаться. Возможно, он даже думает оставить раввинство.
— Однако не следует судить о таких вещах с чужих слов…
— Мы этого и не делаем, рабби, — сказал
— Нет, пока еще…
— Так почему бы не остаться здесь?
— Как я уже сказал, я должен обдумать это. Мне надо обсудить все с миссис Дойч и выяснить ее мнение по этому поводу.
— Конечно, — быстро сказал Рэймонд. — Пожалуйста, обсудите это с миссис Дойч. А позже мы снова поговорим. Мы, если можно так выразиться, просто подстраховываемся.
Глава XXXVI
В разговорах о политике Абдул всегда высказывался в адрес правительства или евреев Израиля так, что трудно было отличить, где шутка, а где нет.
— Сегодня в банке я получал деньги по чеку. Выстоял длинную очередь, а когда добрался до окошка, клерк сказал, что это не та очередь. Я стал в другую. Когда, наконец, подал чек клерку, он начал его изучать. Лицевую сторону, обратную, подпись. Потом потребовалось удостоверение личности. Потом в длинном списке он искал фамилию владельца чека, чтобы удостовериться, что это их вкладчик, сличил подписи и проверил, достаточно ли на его счету денег, чтобы покрыть чек. Затем дал мне что-то подписать и отправил к другому клерку. Я опять ждал в очереди, там снова расписался, и только тогда получил деньги. Израильская система. А чек был на двадцать лир.
— Меньше шести американских долларов.
— Вот именно. За это время я мог заработать больше.
— А в арабских банках быстрее?
— Нет, но мы за этим и не гонимся. Это вы делите работу между многими людьми ради скорости. У нас работу, которую может выполнить один человек, делят на двоих или троих, чтобы все могли заработать. Это не дороже, потому что платим мы им немного, каждому по чуть-чуть. И мы не дергаемся из-за задержки, мы на нее рассчитываем и никуда не спешим. Как правило, это значит, что чиновник ждет взятку. Мы не возмущаемся, потому что жалованье у бедняги маленькое, семья большая, ее кормить надо, приданое для дочери собрать…
— А если человек не в состоянии дать взятку?
— Значит, или у него есть связи, на которые он надеется, или — немного подождет и помучается. А в Америке что, не так, если человек не может позволить себе адвоката?
Рой рассмеялся. Но его беспокоило другое, и чтобы развеять свои опасения, он решил рассказать Абдулу о паспорте. Может, Абдул увидит это в другом свете, может, это пример обычной полицейской глупости?
— Что ж, возможно, ты прав. Послушай, у меня тоже есть история. — И он рассказал все с самого начала.
— Мимавет? — прервал его Абдул. —
— Да, да, я знаю, но слушай…
Когда он рассказал, как его отец отнесся к идее вернуться позже тем вечером, Абдул одобрительно улыбнулся.
— Он мудрый человек, твой отец. Отличный прием — не проявлять интерес в торговле. Всегда помни, что продавец заинтересован в обоих.
— Да, хорошо…
Когда он сказал, что вернулся на Мазл Тов-стрит вечером, Абдул уже не улыбался.
— Не очень умно с твоей стороны, Рой. Если бы отец узнал об этом, он бы рассердился. И вообще, что толку, ты же не мог купить ее сам?
— Просто хотел посмотреть на нее, я и не собирался к нему заходить. Он же должен был позвонить кому-то после нашего ухода и сказать, чтобы машину пригнали к семи. И если бы она была, я мог бы взглянуть на нее и хоть что-то сказать своему старику.
— Но ее там не было.
— Правильно. И я подумал: мы договорились о встрече, он обещал достать машину, но не достал. Значит, я должен зайти к нему и показать, что мы свою часть договора выполнили, а он нет. И теперь он у нас в долгу, понимаешь?
Абдул с сожалением покачал головой.
— С чего бы это он был перед вами в долгу? Что бы это дало? Ты думаешь, он запросил бы меньше? Поверь, скорее он запросил бы больше, потому что увидел бы твою заинтересованность.
— Да, вообще-то мне все казалось иначе. Короче, все равно я его не видел, потому что он был болен и лежал в постели, так что я оставил в почтовом ящике записку.
Абдул задумался.
— Она, вероятно, все еще там. Надо ее забрать. Там сейчас есть рабочие, арабские рабочие, возможно, я смогу организовать…
— Ее забрали.
— Ага, еще лучше. А то я уже забеспокоился.
— Полиция. Они вызвали меня на допрос.
Лицо Абдула было невозмутимо.
— Продолжай.
— Этот парень, с которым я говорил, довольно славный. Я рассказал ему, что произошло, он задал несколько вопросов, и все. Но он отдал проверить мой паспорт какому-то клерку, а когда я уходил, они не смогли его найти. Я думаю, этот парень, я имею в виду клерка, ушел из офиса, может, пошел позавтракать, и забрал паспорт с собой. Инспектор сказал, что они отправят по почте, но я все еще не получил его. Мой старик заволновался, но ты же знаешь взрослых — вечно они волнуются.
Абдул встал и заходил по комнате. Наконец он остановился и посмотрел Рою в лицо.
— Твой отец — умный человек, Рой. У него есть основания волноваться.
Такой реакции Рой не ожидал.
— Послушай, если они считают, что у них на меня что-то есть, они могли просто прямо сказать мне, что забрали мой паспорт. Зачем им косить и притворяться, что они его потеряли?
— Косить? А, кажется, понимаю. — Абдул на мгновение задумался, словно прикидывая, как бы это получше выразить. — Понимаешь, Рой, когда они забирают твой паспорт, это официальное действие. В ответ ты идешь в американское консульство или нанимаешь адвоката, и вы требуете вернуть паспорт — или выдвинуть против тебя официальное обвинение, чтобы дело могло рассматриваться в суде. Но когда у них недостаточно доказательств для передачи дела в суд, они стряпают дело.