В последние секунды
Шрифт:
С пальцев госпожи Проклятых Земель сорвалась молния и ударила в спину все еще сдерживающего гоблинов Сигурда. Могучий воин пошатнулся, словно дуб, и рухнул наземь. Мириэль осталась одна, измотанная и беспомощная. Пальцы ее с надеждой потянулись к посоху, однако никто не собирался давать ей шанс. Магический шест отлетел в сторону, а Диана вновь призвала грозовой меч.
— Так было и так будет до скончания веков. — Холодный оскал озарил лицо Черной Королевы.
Ее оружие опустилось на беззащитную жертву… И остановилось в нескольких
— Что ты делаешь, Оля? — колдунья удивленно воззрилась на меня.
— Не надо.
— Что значит не надо?! Ты, кажется, говорила, что выросла. Эта ушастая тварь хотела убить меня! Она убила Йона! Сейчас по её вине умирают тысячи моих подданных. Из-за нее тебе жить-то осталось несколько минут! Нет. Пока живо хоть одно светлое отродье, Кровавой Цитадели никогда не видать спокойной жизни. — Меч женщины попытался продавить мой блок, но у злой колдуньи ничего не вышло. — Прекрати ее защищать!
Странно. Я смотрела на нее. Такую умную и вместе с тем совершенно потерявшуюся в собственном упорстве.
— Потому что она такая же часть этого мира, как ты.
С самого начала я ошибалась. Как человек и как автор. Моё отражение. Одно ли оно? Нет, каждый герой, каждое существо в этом мире, будь то страх перед змеями или неприязнь к парням с улицы, даже простое обожание розового цвета, нашли воплощение в той или иной ипостаси Ио. Нерешительность эльфийской принцессы, упорство Темной Госпожи и надменность Югалафа — крупица меня есть в каждом из них. Они унаследовали мои многочисленные пороки и немногие добродетели. Они — это я. Ио — это я. Все жизни в равной степени бесценны, все они придуманы мной, и за все я в ответе.
— Диана, помнишь, что ты сказала мне в тот раз? — Мой голос эхом звучал в разрушенном зале. Лежали без сознания герои, и гоблины, увлеченно прыгающие на отключившемся Сигурде, замерли, услышав имя той, кого испокон веков знали лишь как Госпожу. — Ты согласилась умереть ради того, чтобы я смогла вернуться и все исправить. Сейчас я попрошу об этом тебя. Разумеется, я не могу тебя заставить или проконтролировать…
Что-то вспыхнуло внутри. Не думала, что времени осталось так мало. Печально звякнул о пол проклятый клинок.
Гоблинша дернулась в предсмертной судороге. Её короткая жизнь обрела свой финал, и проклятый меч взял с девушки плату за дарованную мощь. Пламя схлынуло, вернулось в запретный артефакт, и облаченное в пижаму с морковками тело повело вниз.
Падение длиною в вечность. Я ощущала, как шевелятся волосы, как уходит из-под ног земля, и недавно готовое вырваться из груди сердце замедляет свой бег. Потолок все удалялся, а я не чувствовала ни пространства, ни времени, словно человек в открытом космосе.
Чьи-то руки подхватили меня за миг до падения. Вот, значит, как? Странная она. Как можно любить такого недалекого
— Твоя просьба, Оля. — Рука в черной рваной перчатке убрала с моего лица прядь волос.
— Хочу, чтобы ты жила. Хочу, чтобы жили гоблины. Хочу, чтобы жили все.
— Какая амбициозная просьба.
— Она достойна демиурга, не находишь?
— Не настолько я могущественная колдунья, чтоб изменить мир. В жизни так не бывает. Если пощадишь врагов, они вернутся и все повторится вновь.
— Если убьешь врагов, рано или поздно на их место придут другие. Разве не так? Магия тебе не понадобится. Та девчонка — будущая повелительница Серебряного Леса, а мужчина — король людей. Сегодня ты сможешь договориться с ними о прекращении войны, а может, даже изменить Ио. Изменить не росчерком пера, не волей случайной школьницы, а по-настоящему. Сама.
— Оля, не забывай, пожалуйста, что я повелительница зла. Милосердие, терпимость и миролюбие совсем не входят в список моих добродетелей.
— Не ожидала услышать это от той, кто тысячу лет уживался с гоблинами.
— Если даже так. Другие никогда не примут нас. Всерьез считаешь, что сия остроухая магичка вот так просто забудет все, чему ее учили, простит нам гибель своих друзей и возжелает мира? — Ее рука указала на Мириэль.
Волшебница ничего не понимала, лишь в изумлении водила глазами, пытаясь разобраться в происходящем.
— Она сможет измениться. Я знаю. Не спрашивай откуда. Просто поверь.
— Ну, допустим. А тот мужлан тоже изменится?
— Сигурд? Вряд ли. Но он будет делать, что она ему скажет. Он такой.
Со стороны будущего короля донесся протяжный стон: один из гоблинов, решивших воспользоваться им вместо скамейки, не туда поставил ногу, поставив под угрозу будущую королевскую династию.
— Мириэль, подойди сюда, пожалуйста. Нет, не бери посох. Он тебе точно не понадобится. Скажи, пожалуйста, ты помнишь своё детство? Как отец запрещал тебе играть с людьми, а ты всё равно бегала в соседнее поселение? Помнишь, как в один прекрасный день ты пришла к воротам деревни, но нашла лишь сожженные головешки? Всё просто, это сделала я. И не только это, все ваши войны с начала времен. Противоборства героев и злодеев, эльфов и гоблинов, гибель твоего брата и Пелея — всё дело моих рук. Я устроила это потому, что считала, будто так будет веселее, и сейчас мне очень стыдно.
Эльфийка растерянно повела плечами. Ее куда больше интересовал вопрос, с какой это стати она говорит с простым гоблином и как вообще гоблин, живущий сорок лет, мог знать о том, что приключилось в её детстве.
— О, это долгая история, — Диана ответила за меня. — Сей гоблин — воплощение нашего Создателя.
— Брануса или Идоэлея?
— Изначального Создателя, принцесса. Того, кто сотворил все сущее, включая Лунных богов. И, кажется, она хочет нас помирить, а заодно спасти пару сотен тысяч гоблинов.