В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего года

Степанов Анатолий Яковлевич

– Так сказать, профессор Мориарти. Это из Шерлока Холмса, Саша.

– Если бы, Иван Васильевич.

– Теперь предполагаемые выходы на связи.

– Стручок.

– Ноль. И ты сам знаешь, что ноль.

– Одноделец Васин.

– Шестерка, которую при таком повороте событий не задействуют никогда.

– Шофер грузовика Арнольд Шульгин.

– Или знает все, или ничего. Девяносто девять шансов из ста, что был тогда использован втемную и не знает ничего. Третий ноль, Саша. Два ноля это сортир, а три... Прямо уж и не знаю,

как назвать все это.

– Значит, будем рубить концы?
– догадался Смирнов.
– Нам было поручено расследовать убийство в Тимирязевском лесу. Выяснили, что сводя свои счеты, один амнистированный уголовник застрелил другого амнистированного уголовника. В конце концов, убийца был обнаружен. Следовательно, мы исполнили, и добросовестно исполнили свои обязанности.

– А вдруг опять стрелять начнут?

– Из чего? Среди них бродил только один ствол.

– Будет охота, найдут, из чего стрелять.

– Начнут стрелять - станем искать стрелявших. Что еще у тебя, Смирнов?

– Кто перевернул труп?

Сам разозлился. Подошел к своему столу, к креслу, но не сел, стоял, упершись руками в зеленое сукно. Постоял, подрожал ноздрями.

– Кто-то перевернул труп! Труп! А живого человека превратил в труп Николай Самсонов, по кличке Колхозник. Вот он-то и пойдет в суд. Вы свободны.

Смирнов вернулся к своим.

– Как дела?
– осторожно спросил Ларионов.

– Оформляйте все для передачи в прокуратуру.

– Гора с плеч!
– Казарян рухнул на стул, показывая, какое он испытывает облегчение.

Смирнов сказал:

– Пойдем ко мне.

...В его кабинете уселись на привычные места. Смирнов погладил рукой пустой стол, признался:

– Дурацкое ощущение, что что-то не сделал. А делать нечего.

– Как это нечего?
– удивился Ларионов.
– Дел - навалом.

– Тогда излагай, - решил Смирнов и зевнул.

– Ограбление квартиры нумизмата Палагина, - начал Сергей, но Александр сразу же, азартно, забыл даже, что спать хочется, перебил:

– Квартирами пусть район занимается!

– Письмо Комитета по делам искусств, - пояснил Казарян.
– Коллекция Палагина - монеты, среди которых даже древнегреческие медали, ордена, имеет государственное значение.

– Комитет по делам искусств, Союз писателей, ансамбль песни и пляски - все наши начальники! Дожили!
– разрядился Смирнов и спросил спокойно: Ну и что там с нумизматом?

– Старичок забавный, - заметил Казарян.
– С ходу меня достал. Оказывается, с папулей моим приятели. Вчера, как тебе известно, я домой изволил поздно вернуться, а он у нас сидит, меня ждет. Мой Сурен уже носом клюет, ранняя птичка, но Палагин, интеллигент хренов, не уходит, ибо волнует его только одно: как бы преступники золотые его и серебряные раритеты по глупости не переплавили.

– По делу, - прервал его Смирнов.

– А я - по делу, - обиделся Казарян, - нам его раритетами вплотную заниматься придется. Так что все это прямо дела касается.

– До вчерашнего

дня дело это вел район, - прекращая пикировку, дал вводную Ларионов.
– И, надо отдать им должное, вел грамотно и толково. Дверь вскрыта, когда дома никого не было. Палагин находился на заседании своего комитета, общества, то бишь сдвинутых по фазе нумизматов, а дочка (он вместе с дочкой живет, старой девой) гостила у брата в Люберцах. У того жена заболела, сидеть с детьми некому было. Взята не вся коллекция, только самая ценная ее часть. Барахло не тронуто, знали, где и что лежит. Палагин поначалу и не догадывался, что его обокрали.

– А когда догадался?
– поинтересовался Александр.

– А у него вроде молитвы перед сном - осмотр всех своих драгоценностей. Только к ночи и трехнулся.

– У районных версии имеются?

– Районные - они и есть районные. Пошли по местным, по своим.

– Ну а что? Неплохой метод, - одобрил районных Смирнов.

– Неплохой, но не для этого дела, - возразил Казарян.

– У вас что, уже версия?
– удивился Смирнов.

– Версии, - поправил Ларионов.
– Но не у вас, а у Казаряна.

– Ну, Роман, у нас - голова.

– Твою иронию с презреньем отметаю. Версий у меня еще нет, поскольку нет материалов для них. Но две основные линии, по которым должен идти поиск, ясны уже сейчас. Конечно же, в любом случае - наводка, и наводка зрячая. Итак, ход первый - опытный, неглупый, ясно представляющий ценность палагинской коллекции, домушник-скокарь находит человека, хорошо знающего Палагина, его окружение, его привычки и, естественно, его квартиру. Потом берет этого человека в долю и, полностью информированный, получает отличную возможность спокойно, без помех ковырнуть скок.

В данной ситуации фигура номер один - вор. Параметры этой фигуры: в меру интеллигентен, умен, предельно осторожен, не подвержен воровскому азарту. Судя по работе, квалификация высокая. Фигура номер два - наводчик. Из ближайшего окружения Палагина, потому что коллекционеры крайне неохотно пускают к себе домой малознакомых людей.

Ход второй. Кто-то весьма состоятельный мечтает владеть палагинской коллекцией. Подходы через третьих лиц с предложением продать ее терпят неудачу...

– Почему через третьих лиц, почему не впрямую?
– перебил его Смирнов.

– После предложения продать вряд ли разумно идти на ограбление. Сразу же - первый подозреваемый. Продолжаю, Сей гражданин за весьма порядочную сумму - такой квалифицированный слесарь-домушник, как наш, за мелочевку на серьезное дело не пойдет - нанимает скокаря и точно объясняет ему, что и где брать. В этом случае фигура номер один - наниматель. Фигура номер два - технический исполнитель, вор. Параметры и той, и другой фигуры - весьма и весьма размыты.

– Ты и вправду молодец, Рома, - серьезно похвалил Казаряна Смирнов. Твои соображения считаю хорошей основой для оперативной разработки. Конечно, хотелось бы, чтобы прошел первый вариант. Очень хотелось бы...