В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора
Шрифт:
За этим довольно бестактным замечанием последовало другое: «Хотя ее величество не была виновна в том происшествии, – говорил Фенелон, – однако она послужила причиной, по которой супруги долго жили порознь». Елизавета с безутешным видом ответила, что она «очень сожалеет о ее смерти». [559]
Кэтрин неустанно и самоотверженно ухаживала за королевой и вынуждена была терпеть долгие разлуки с мужем и детьми. Сама Елизавета признавала, что многолетняя безупречная служба подкосила здоровье леди Кэтрин.
559
Ibid.; см. также Wright (comp.), Queen Elizabeth and her Times, 308.
На пышную похоронную церемонию и погребение в Вестминстерском аббатстве Елизавета потратила 640 фунтов 2 шиллинга 11 пенсов. [560] Катафалк Кэтрин Ноллис был таким роскошным, что его захотели получить и настоятель собора, и глашатаи. На саркофаге, воздвигнутом мужем, выгравировали надпись: «Достопочтенная леди Кэтрин Ноллис, обер-гофмейстерина опочивальни ее королевского
560
CP 198124.
561
Thomas Newton, ‘An epitaph upon the worthy and honourable lady, the Lady Knowles’ (1569); Haynes, Burghley State Papers, 509–510.
После смерти Кэтрин Ноллис Елизавета не забыла о ее детях. 14 марта брат Кэтрин написал Сесилу, что он «рад слышать о добром расположении ее величества к детям его покойной сестры». [562] Ее дочь Анну приняли на службу в покои королевы и положили ей жалованье; кроме того, королева неоднократно присылала ей подарки. [563] На следующий год Генри Ноллиса приняли в отряд телохранителей королевы, а его брата Уильяма – в отряд джентльменов-пенсионеров. [564] В письме от января 1570 г. лорд-камергеру графу Суссексу и сэру Ральфу Садлеру королева писала: «Просим вас позаботиться о Генри Ноллису по известной вам причине, в связи с его родством с нами по линии его покойной матери». [565]
562
CP 4/9, см.: HMC Salisbury, 402.
563
TNA C/115/L2/6697; см.: Janet Arnold, ‘Lost from Her Majesties Back’, 40, 41, 58, 104.
564
The House of Commons, 1558–1603, ed. P. Hasler, in 3 vol. (London, 1981), II, 416, 417.
565
CSP Dom Addenda, 1566–1579, XVII, 198.
Глава 21
Тайные враги
Мария Стюарт попала в Англию в крайне неудачное время. Европу раздирали противоречия, протестантизм находился в большой опасности. Во Франции продолжалась гражданская война – гугеноты сражались с католиками; в Нидерландах протестанты под руководством Вильгельма Оранского столкнулись с мощной испанской армией, возглавляемой герцогом Альбой. В Англии боялись, что католики вскоре переправятся на другой берег Ла-Манша. Сэр Генри Норрис, посол в Париже, не сомневался: «Добившись желаемой цели, герцог Альба немедленно вторгнется в Англию». [566]
566
TNA SP 70/102, l. 30v.
По мере того как отношения с Испанией и Францией делались все более напряженными, Англия все больше оказывалась в изоляции. Французский король Карл IX и его мать Екатерина Медичи были убеждены, что Елизавета тайно оказывает помощь гугенотам и нидерландским мятежникам, что вместе с растущим негодованием из-за действий английских пиратов, которые нападали на французские корабли, подпитывало враждебность Франции по отношению к Англии. И дипломатические отношения с Испанией совершенно расстроились после того, как Елизавета конфисковала испанские корабли, везшие сокровища из колоний войскам в Нидерланды. Из-за шторма испанские корабли вынуждены были укрыться в английских портах. Содержание Марии Стюарт под стражей лишь подливало масла в огонь. Все боялись католического вторжения. В декабре 1568 г. английский агент в Париже сообщал, что власти Франции и Испании сговариваются подорвать безопасность Англии «с целью смены религии и передачи короны королеве Шотландии». [567]
567
TNA SP 12/8/61, l. 165r.
В начале 1569 г. Сесил сделал откровенный доклад, посвященный безопасности страны. «Беды многочисленны, велики и неминуемы; они грозят и личностям, и делам». Главной бедой он считал «заговор папы римского, короля Филиппа, французского короля и многочисленных итальянских монархов, которые положили применить все силы и средства для подавления сторонников протестантской веры». [568] Папа Пий V, по мнению Сесила, решил восстановить «тиранию» своей власти, вернуть Англию в лоно католицизма и поддержать «изгнание» Елизаветы с престола и замену ее на Марию Стюарт. Елизавете угрожала опасность и внутри страны. Дон Гуро де Спес, новоназначенный испанский посол, в депеше Филиппу называл Марию Стюарт «отважной дамой», которая обзавелась столькими друзьями в том месте, где находилась, что «с небольшой поддержкой она сумеет забрать власть в стране в свои руки». [569] В собственном письме Филиппу, преисполненном необоснованных надежд, Мария объявляла: если Филипп ей поможет, она «через три месяца станет королевой Англии, и по всей стране будут служить мессу». [570] В июле де Спес сообщал: «Эта королева понимает, что все
568
Strype, Annals of the Reformation, I, 580–581.
569
CSP Span, 1568–1579, 96–97.
570
Ibid., 97.
571
Ibid., 180.
В конце 1568 г. при дворе поползли слухи, что герцог Норфолк вот-вот предложит руку и сердце Марии Стюарт. Первым такой план выдвинул Уильям Мейтленд де Летингтон, советник Марии. Он считал, что союз между низложенной королевой Шотландии и ведущим представителем английской знати укрепит ее притязания. Такой брак станет выходом из тупика, в который зашли англо-шотландские отношения. Четыре года назад и сама Елизавета считала Норфолка подходящим супругом для Марии, их брак способен был закрепить верность королевы Шотландии. Но теперь обстоятельства переменились, и Елизавета отказалась от прежних планов.
Королева призвала к себе Норфолка и допросила его. Есть ли в слухах доля истины? Герцог упорно отрицал все обвинения.
«Неужели я просил бы ее руки, руки столь злонамеренной женщины, печально знаменитой изменницы и убийцы? Мне дороже моя безопасность». [572] На самом деле в начале 1569 г. Норфолк все же собрался жениться на Марии и начал вербовать сторонников среди высокопоставленных придворных. К весне Дадли, граф Арундел и сэр Николас Трокмортон заявили ему о своей поддержке и тайно повели переговоры о заключении брака. Заручившись согласием Марии, Норфолк связался с ведущими представителями католической знати на севере – графами Нортумберлендом и Уэстморлендом. После того как Норфолк заручился их поддержкой, ему предстояла сложная задача: добиться одобрения Елизаветы. Поймет ли она преимущества такого брака как средства возвращения Марии на шотландский престол? Провозгласит ли Елизавета Марию своей наследницей или испугается тщеславия Норфолка?
572
Murdin, Burghley’s State Papers, 180.
Никто не хотел первым заговаривать о деле с королевой. Наконец 6 сентября Дадли притворился больным и, удалившись в свои покои, вызвал Елизавету к себе, где и рассказал ей о заговоре Норфолка. Несмотря на заверения Дадли, что, поддерживая Норфолка, он действовал в ее интересах, королева расценила поступок фаворита как предательство. Елизавета считала: если Норфолк женится на Марии, сама она через четыре месяца после свадьбы окажется в Тауэре. Как мог он, Дадли, которому она доверяла больше остальных, поддержать союз между ее соперницей и первым представителем английской знати?
Боясь гнева королевы, Норфолк бежал в свои имения на востоке Англии. Когда Елизавета вызвала его ко двору, он явился в Виндзор не сразу, но покаялся во всем и уверял, что хранит ей верность. Через три дня сэр Фрэнсис Ноллис арестовал Норфолка. 10 октября его посадили в Тауэр, где он пробыл до лета следующего года. Его сестра, графиня Уэстморленд, презрительно отзывалась о нерешительности брата: «Что он за дурак – начал дело, но не довел его до конца!» [573] Впервые с начала правления Елизавета столкнулась с откровенным мятежом. Среди заговорщиков были члены Тайного совета и ведущие представители католической знати. Они собирались поддержать Марию Стюарт. Спасли ее лишь нерешительность Норфолка и запоздалое признание Дадли. Однако Елизавета понимала, что это еще не конец. Зная, что Норфолк в Тауэре, два ведущих северных лорда понимали, что они скомпрометированы. Несколько месяцев они строили планы, не делая из них особой тайны. Граф Нортумберленд послал письмо де Спесу, испанскому послу: теперь ему придется поднять восстание «или сложить голову на плахе, иначе ему придется бежать из страны, ибо мне известно, что ее королевское величество так недовольна мною и другими, что мы не сумеем ни вынести ее недовольства, ни ответить на него». [574] Елизавета вызвала Нортумберленда и Уэстморленда ко двору, но они вместо того собрали под своими знаменами свыше 5 тысяч сторонников и начали восстание. 14 ноября графы захватили Даремский собор, где разорвали протестантский молитвенник и перевернули стол для причастия. По их приказу в соборе отслужили католическую мессу. [575] Через два дня мятежники опубликовали прокламацию, в которой говорилось: «Ввиду того что разные злонамеренные личности, близкие к ее королевскому величеству, своими ловкими и коварными интригами одержали власть в стране и изгнали истинную католическую веру, оскорбив тем самым королеву, они нарушили порядок в стране, а теперь хотят и уничтожить дворянство. Поэтому мы собрались, чтобы дать им отпор и с Божьей помощью и с помощью всех добрых людей восстановить порядок, все древние обычаи и свободы, дарованные Божьей церкви и нашему благородному королевству». [576]
573
TNA SP 12/81/57.
574
CP 159/46, см.: HMC Salisbury, II, 25.
575
TNA SP 15/15, № 29 (i). См. также: K. J. Kesselring, The Northern Rebellion of 1569: Faith, Politics and Protest in Elizabethan England (Basingstoke, 2007); R. Pollitt, ‘The Defeat of the Northern Rebellion and the Shaping of Anglo-Scottish Relations’, Scottish Historical Review, 64 (1985), 1–21.
576
TNA SP 15/15, № 29 (i).