В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора

Уайтлок Анна

Протомив несчастного алхимика несколько недель в заточении, Сесил написал Вааду и сэру Фрэнсису Джобсону, коменданту Тауэра. Он приказывал немедленно возобновить алхимические опыты де Ланноя в Тауэре и перенести туда его печи. [511] Но оказалось, что де Ланной продолжал водить за нос Сесила и королеву. К началу 1567 г. терпение Сесила лопнуло. Де Ланной снова уверял всех в своей невиновности и обещал Государственному секретарю, что «превратит свинец в золото, если дать ему еще всего лишь два дня». [512] Однако было уже поздно. В феврале Сесил записал в своем дневнике, что Корнелиуса де Ланноя подвергли тюремному заключению за «оскорбление ее к[оролевского] величества в Сомерсет-Хаус, поскольку он обещал произвести эликсир» и «превратить любой металл в золото». [513]

511

TNA SP 12/40/53.

512

TNA SP 12/42/30.

513

Murdin, Burghley’s State Papers, 763.

Де Ланноя содержали в Тауэре по крайней мере до 1571 г. Longleat House MS DU/I, l. 209r; Петиция Барбары де Ланной в конце февраля 1571 г. Последнее упоминание де Ланноя в государственных бумагах относится к приказу предать его суду. TNA SP 12/42/70 (28 may 1567).

Хотя Сесил продолжал оказывать покровительство другим алхимикам, Елизавете расхотелось обольщаться. Как объяснил Сесил, она «ни в коем случае не станет выслушивать подобные предложения, так как считает их обременительными и бесплодными». [514]

Глава 19

Бесплодная смоковница

В канун Нового 1566 года из Шотландии пришла весть о том, что Мария Стюарт в положении. [515] Она находилась на третьем месяце беременности. В то время как Елизавета ждала, когда де Ланной получит эликсир, суливший неограниченные богатства и вечную жизнь и способный закрепить ее пребывание на английском троне, беременность ее шотландской соперницы обещала более верный исход. Двадцатитрехлетняя королева Мария во второй раз вышла замуж и ждала ребенка. Елизавете исполнился тридцать один; брака в ближайшей перспективе не намечалось, а шансы родить ребенка стремительно таяли. Узнав о беременности Марии, Елизавета срочно возобновила переговоры о браке с эрцгерцогом Карлом и послала в Австрию своего представителя, который должен был уговорить эрцгерцога посетить Англию. [516] Примерно в то же время де Сильва сообщил, что получил сведения, правда «недостоверные и ненадежные», что королева вновь проявила интерес к браку с французским королем Карлом IX. [517]

514

Cabala, Sive Scrinia Sacra (London, 1691), 139.

515

CSP Span, 1558–1567, 512.

516

Ibid., 516, 518–520.

517

Ibid., 526.

По мере того как рос живот Марии, ухудшались ее отношения с мужем, лордом Дарнли. В письме от 13 февраля Рандолф утверждал: «…теперь я знаю наверняка, что королева разочаровалась в своем браке, жалеет о том, что получила такого короля и всю его родню». [518] Дарнли оказался горьким пьяницей; к тому же ему внушали, что отец будущего ребенка не он, а Давид Риццио, итальянец-секретарь Марии, с которым сам Дарнли «иногда ложился в одну постель». [519] В субботу 9 марта Дарнли, чьи жестокие намерения подпитывались спиртным, ворвался в опочивальню Марии во главе отряда своих приспешников. Застав у Марии Риццио, они зарезали его на глазах у королевы. Убийство совершилось в самом сердце королевского дворца.

518

Patrick Fraser Tytler, History of Scotland, in 9 vol. (Edinburgh, 1828–1843), VII, 23.

519

См.: John Guy, ‘My Heart is my Own’: The Life of Mary Queen of Scots (London, 2004), 11.

Елизавета была потрясена драмой, разыгравшейся в личных покоях Марии. Де Сильва описывал «большое горе» Елизаветы и ее «желание помочь королеве Шотландии». [520] Она сказала испанскому послу: будь она на месте Марии, если бы в ее покоях напали на Риццио и нанесли ей оскорбления, она «вырвала бы у мужа кинжал и сама заколола его». Однако, добавила она, ей бы не хотелось, чтобы Филипп II думал, будто она собирается убить своего теперешнего поклонника, эрцгерцога Карла, если тот станет ее мужем. [521]

520

CSP Span, 1558–1567, 534.

521

Ibid., 540.

Убийство в покоях Марии Стюарт усилило атмосферу страха при дворе Елизаветы. На дверях ее личного кабинета и опочивальни поменяли замки. «Королева приказала убрать все ключи от дверей, ведущих в ее внутренние покои; теперь попасть туда можно через единственный вход, – записал де Сильва. – Не знаю, стали ли причиной этого события в Шотландии или меры безопасности вызваны слухами о беспорядках в Лондоне». [522]

* * *

В мае 1566 г. Елизавета снова заболела, на сей раз лихорадкой. По словам Джеймса Мелвилла, «никто не верил в иной исход, кроме смертельного, вся Англия была охвачена огромной тревогой». [523] Елизавета написала Дадли ожесточенное письмо, в котором просила его вернуться ко двору. В ответ Дадли признавался в том, что суровость королевы по отношению к нему довела его до отчаяния: «Если многодневная и многолетняя верная служба не является доказательством непоколебимой верности без каких-либо крупных оскорблений, не знаю, что и думать о прошлых милостях, которые, несмотря ни на что, остались со мной». Дадли признавался: «В прошлом я испытывал огромное утешение, получив письмо от королевы», но положение «так изменилось, что я боюсь даже думать о том, что мне сказали, до того, как ответить или написать».

522

Ibid., 621.

523

Memoir of Melville, 54.

Вместо

того чтобы писать лично, Дадли попросил Трокмортона «выразить скромную благодарность» Елизавете «за усилия, предпринятые ею собственноручно, хотя я бы желал, чтобы все было сделано посредством сообщения или письма другого лица; тогда у меня еще оставалась бы надежда на то, что я ошибаюсь». Содержание письма королевы так расстроило его, что, по его словам, «оно сделало меня другим человеком, но я остаюсь вашим верным слугой и желаю вам всего наилучшего до конца своих дней». Далее он приписал: «Понимаю, мне не следует спешить туда, где обо мне сложилось не лучшее мнение; сейчас мне лучше удалиться либо в пещеру, либо во мрак забвения, либо в могилу для вечного успокоения». [524] Типичный для Дадли способ выражения: театральность и стремление быть в центре внимания. Он знал: королева захочет, чтобы он вернулся. Несмотря на первоначальный отказ, он все же написал Елизавете напрямую и подписался новым шифром – черным сердцем, символизирующим его горе. Перечитав письмо трижды, Елизавета, как сообщалось, выказала «смешанные чувства, и веселилась, и горевала». Через несколько дней ее фаворит снова очутился при дворе. [525]

524

TNA SP 15/13/73; CSP Dom Addenda, 1566–1579, 28–29.

525

Milton Waldman, Elizabeth and Leicester (London, 1947), 123.

Сесил пытался примириться с мыслью о том, что королева еще может выйти за Роберта Дадли, хотя он по-прежнему считал, что такой брак не обладает никакими преимуществами для Англии. Он хотел, чтобы королева вышла за эрцгерцога Карла. Свои мысли он изложил в памятной записке, озаглавленной De Matrimonia Reginae Anglia cum extern Principe и поделенной на две колонки: «Причины подвигнуть королеву принять предложение эрцгерцога Карла» и «Доводы против графа Лестера». Почти во всех отношениях Дадли проигрывал своему сопернику: в его жилах не текла королевская кровь, он ничего не привносил в брак, его первый брак оказался бездетным – возможно, он бесплоден. В разделе «Любовь к супруге» Сесил записал: союз будет «плотским», а такие союзы начинаются с удовольствия и заканчиваются горем. Если Елизавета и Дадли все же сочетаются браком, «все решат, что клеветнические речи о королеве и графе были правдивыми». [526]

526

CP 148/12, цит. по: HMC Salisbury, II, 240.

* * *

19 июня из Эдинбурга в Лондон отправился сэр Джеймс Мелвилл с вестью, что Мария Стюарт родила здорового мальчика. [527] По прибытии в Лондон Мелвилл направился прямиком в дом Сесила, чтобы сообщить ему важную новость. Сесил немедленно отправился в Гринвич, где тогда находился двор. Он прибыл во дворец после ужина, когда Елизавета смотрела, как танцуют ее фрейлины. Неожиданно «все веселье прекратилось… все присутствующие гадали, что могло стать причиной такой перемены, а королева села, прижав руку к щеке, и призналась одной из своих фрейлин, что королева Шотландии родила здорового сына, в то время как она – бесплодная смоковница». [528]

527

TNA SP 63/18, l. 62 r – v.

528

Memoir of Melville, 56.

Когда на следующее утро Мелвилл явился на аудиенцию к королеве, Елизавета постаралась скрыть свои истинные чувства. Она приветствовала Мелвилла французским танцем под названием «веселый поворот». Видимо, с помощью танца она хотела продемонстрировать свои радость, здоровье и пыл. Затем Елизавета сообщила: известие о том, что «королева, ее сестра, родила здорового сына», «чрезвычайно порадовало ее» и даже «излечило от тяжелой болезни, которой она страдала пятнадцать дней». Мелвилл во всех подробностях поведал Елизавете о долгих и тяжелых родах Марии. То было «счастье, купленное ценой жизни, ибо я сказал, что с ней так неумело обращались, что она жалела о том, что вообще вышла замуж». [529] Отчет о родах, как позже признал Мелвилл, был уловкой, направленной на то, чтобы отвлечь Елизавету от мысли о браке и деторождении.

529

Ibid.

Рождение принца Джеймса (Якова), сына и наследника, безмерно укрепило позиции Марии. Елизавету, которой исполнилось уже тридцать три года, осаждали требованиями вступить в брак и обеспечить наконец престолонаследие. [530] В одной петиции, озаглавленной «Общее воззвание англичан к благороднейшей королеве Елизавете и высокому суду парламента», недвусмысленно заявлялось: «Если ваше величество умрет… не оставив потомства, не выбрав преемника и не определив линии престолонаследия, как обстоит дело сейчас, что хорошего может из этого воспоследовать? Какие беды не обрушатся на нашу голову?.. Отсутствие наследника – пытка, которая мучает Англию, толкает ее ежедневно и ежечасно к погибели». Далее в петиции утверждалось: «Неизвестно, пожелаете ли вы выйти замуж. Неизвестно, будут ли в браке дети. Неизвестно, выживут ли ваши потомки и смогут ли наследовать вам, даже если они появятся на свет». [531] Доктора Уильяма Хьюика, личного врача Елизаветы, обвиняли в том, что он запугивал Елизавету, убеждая ее в том, что при ее хрупком сложении ей трудно будет рожать. Отдельные члены палаты общин проклинали доктора за то, что он «отговаривает ее от брака». [532]

530

Neale, Elizabeth I and her Parliaments, I, 129–164.

531

TNA SP 12/40, l. 195.

532

См.: William Camden, Annales, 129.