В постели с Президентом
Шрифт:
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. О ЛЮБВИ
Джордж вернулся — я снова в своих грезах, хотя в какой-то момент я чувствовала, будто меня поднимают с какого-то кафельного пола, несут и опускают на постель, но, возможно, я смешиваю две разные вещи, поскольку как только я, услышав голос Джорджа, разбаррикадировала дверь и он вошел, я едва прошла три шага до кровати и тут же на нее упала — забыв об этикете, забыв о приличиях. Я была совершенно не сонная, в голове было ясно, но тело мое служить мне отказывалось, вот я и легла. Внезапно, ни с того ни с сего, я почувствовала себя очень одинокой — как никогда. Хотелось плакать. Может, я поскулила слегка. Я посмотрела на Джорджа, а он на меня, и я попросила его меня обнять. И он обнял. Он сел на постель,
Я была не в том состоянии, чтобы думать об этикетах.
Он не стал раздевать меня полностью. Ни он, ни я не пожелали прервать объятия. Мы просто расстегнули и отодвинули достаточно одежды, чтобы сделать возможным прикосновение кожей друг к другу. Лежа на спине, я скинула туфли. Джордж прижимал меня к постели своим телом, и запах его кожи, и прикосновение его грубоватой щеки к моей были такого жизнеутверждающего толка, что неожиданно я зарыдала. Он спросил меня, что не так, но я только мотала головой и умоляла его не обращать внимания на слезы, и это его так страшно возбудило, что я не была уверена, что выйду из этого соития живой, и мне было почти все равно. Он вошел в меня мгновенно, и замедлился, и сразу стал очень нежный. Когда я открыла в следующий раз глаза, я увидела его, все еще поверх меня, все еще во мне, но внешний вид его изменился. И комната изменилась. И столетие. Самое странное — запах его кожи остался тем же. Он почувствовал мою неуверенность и приостановился, и запустил руку в мои волосы. Может у него тоже появились какие-то сомнения. Чтобы его обнадежить, я плотно обвила его торс ногами. Он схватил меня за пряди волос, не очень сильно, и было не очень больно, но я не могла повернуть голову, и в этот момент у меня случился оргазм. Не помню, чтобы когда-либо до этого я так кричала. Наверное, я разбудила весь район. Я продолжала кричать, следующий оргазм наплывал на предыдущий. Когда я наконец слегка утихомирилась, я поняла, что Детектив Лерой только что оставил во мне семя. Я приложила ладонь к его щеке. Моя рука и его профиль очень красиво смотрелись вместе.
Задавать мужчине вопросы — искусство. Мужчины легко раздражаются и обижаются, а иногда становятся подозрительными. Инстинктивно они знают, что вопросы им задают не для того, чтобы получить ответы (большинство женщин ответы и так знает), но чтобы заставить их сказать что-то, чего они добровольно говорить не желают. Как опытный психолог, вы должны быть осторожны. Каждый раз, задавая вопрос, вы должны быть уверены, что выглядите и звучите совершенно невинно, будто ничего особенного не имеете в виду. Знаете, о чем я. Глаза ваши должны говорить — «Это не каверзный вопрос, если ты думаешь, что вопрос каверзный, ты не думай — вопрос самый обыкновенный». Нужно также следить за употреблением слов, и проделать предварительную работу, заставив его думать в определенном направлении. Мужчины — существа простые, и слово «простой» звучит для них музыкой. Нужно произносить слово «простой» как можно чаще. Помимо этого, в глубине души каждый мужчина, который чего-то стоит, уверен, что все женщины дуры. В этом мнении мужчину следует периодически поддерживать, обнадеживая. Часто слышишь, как мужчины говорят о той или иной женщине, что она очень умная, но они говорят тоже самое о некоторых породах собак. Самое лучшее поэтому — создавать впечатление, что вы слегка растерянны.
Он лежит на спине, и я лежу на спине, рядом, и я уставилась в потолок, и я говорю — «Можно задать тебе простой вопрос?»
Он моментально говорит — «Конечно».
Я говорю — «Зачем ты все это делаешь?»
«Что именно?»
«Все это. Расследование, охраняешь меня, все это».
«Это моя работа».
«Глупости».
Он думает, а потом говорит — «Я просто искал случая, чтобы заняться с тобой сексом».
То есть, он пытается меня сбить с толку. Что ж. Я угождаю ему, делая вид, что трюк сработал. Я говорю — «Ну вот, мы занимались только что сексом. А теперь что нам делать и куда идти?»
Он говорит — «На твое усмотрение. Хорошо бы пойти прямо к алтарю».
Я чуть не икнула. Вот же скотина. Либо он очень прозорливый, что сомнительно, либо он действительно имеет это в виду. Я говорю — «Как, прости?»
А он говорит — «Я действительно тебя люблю». Просто так — взял и сказал.
Я уверена, что слышала все правильно, но на всякий случай говорю — «Действительно что?»
«Люблю тебя». Он таращится на потолок. Я тоже. На потолке ничего не нарисовано и не написано.
Я говорю — «Да ладно тебе».
Теперь я сама желаю, чтобы меня обнадежили. А также чтобы мне польстили. Я хочу, чтобы он сказал, какая я красивая. Я не очень красивая, но ведь и не уродина, в конце концов. У меня много красивых черт. И даже прекрасные есть.
Он говорит — «Хмм». Как, вроде, он не очень согласен с тем, что я красивая, но не видит, как это положение можно опровергнуть. Подлец. Мужчины бывают так жестоки.
Я говорю — «Я на мели. Денег нет».
Он говорит — «Да, я знаю».
Это, кстати говоря, очень даже мне льстит, поскольку теперь ясно, что он за мной не из-за денег увязался, которых больше нет. Минутку! Он не упомянул ли только что алтарь? Некоторые вещи медленно доходят, однако.
Прежде, чем я успеваю опомниться, оказывается, что мы поменяли тему и обсуждаем некоторые мои нелицеприятные привычки. Речь о любви к подслушиванию. Оказывается, ему не нравится. После чего он вдруг мне говорит, кто он такой на самом деле. Я не поняла. Ему приходится дважды повторить, пока до меня доходит. С ума сойти. Невозможно. Но, очевидно, правда. А только не сходится что-то.
— Можно я задам тебе простой вопрос? — спросила Гвен.
— Не знаю. Попробуй.
— Зачем тебе все это? Зачем ты это делаешь?
— Это моя работа.
— Глупости.
— А что ты хочешь, чтобы я сказал? Ну, хорошо, я просто хотел тебя [непеч.]. Так лучше?
— Это оскорбление.
— Прости.
— Теперь я буду дуться и тихо тебя ненавидеть.
— Десять минут.
— Что?
— Подожди десять минут, а потом дуйся. Я два дня не спал. Мне нужно только чуть-чуть отдохнуть. Когда ты дуешься — это сплошная эротика, и мне не хочется пропустить.
Она закатила глаза.
— И куда же нам теперь? — спросила она.
— На твое усмотрение. В Милан. В Москву. В Рио.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Хочешь, чтобы я сделал тебе предложение?
— Пошел [непеч.].
— Я действительно тебя люблю. Такие дела.
На какой-то момент она потеряла дар речи.
— Слушай, — сказала она. — Мне много в этой жизни врали, поверь. Когда мужчина врет женщине, это очень видно.
— Может быть. Но я ведь не совсем обычный мужчина, и вру не совсем обычно. Лицо у меня очень невыразительное, а голос плоский в основном.
— Я тебе не верю.
— Это твое право.
— Мне нужны доказательства.
— Доказательства чего?
— Ты знаешь.
— Не очень.
— Того, что ты только что сказал. Что ты имел в виду, когда сказал, что меня любишь?
— А как ты думаешь?
— Тут что-то другое.
— Ладно. Я просто пытаюсь затащить Гейл в постель. Я тебя использую, чтобы прислониться поплотнее к Гейл.
— Заткнись. Я хочу доказательств.
— Я не могу обещать тебе луну с неба, Гвен. Некоторые вещи — вне моего контроля.