В постели с принцем
Шрифт:
Господи, да что с ней происходит? Кэтрин заметила, что граф и леди Дженнер смотрят на нее и о чем-то негромко переговариваются.
О ней? Определенно нет. Мужчина со столь богатым опытом, привыкший к свободной жизни, не заинтересуется ею. В соответствии с «Руководством для повесы» – этой ужасной книгой, которую Кэтрин нашла в кабинете покойного отца. В книге утверждалось, что «поскольку жаждущих вдов и жен в изобилии, то ищущий наслаждений повеса должен избегать девственниц из благовоспитанной семьи. Совращение невинной девственницы может иметь
Она, без сомнения, из благовоспитанной семьи, и лорд Айверсли наверняка настроен на удовольствие, которое в этом обществе способна подарить лишь леди Дженнер.
– Кит? – окликнул Кэтрин Сидни, начиная ее кружить.
Кэтрин оторвала взгляд от лорда Айверсли. Вдруг Сидни заметил, что граф не спускает с нее глаз, и в нем проснется ревность?
– Да?
– Ты придешь на мои чтения завтра?
Подавив вздох, Кэтрин посмотрела на лицо, которое знала не хуже своего.
– Разумеется. Я мечтаю об этом.
Сидни на минуту просветлел, но затем его лицо снова приобрело отрешенное выражение – вероятно, он был занят сочинением своей новой поэмы. Нет, Сидни никогда не заметит взглядов графа, и если он не начнет действовать в самое ближайшее время, то мама может осуществить свои угрозы. Кэтрин решительно расправила плечи:
– Я хотела бы посетить твои чтения в Аргайл-Румз и в следующем месяце.
Сидни недоуменно заморгал:
– Так в чем проблема?
– У нас не хватит денег оставаться в Лондоне так долго. Если, конечно, что-то не изменится в нашем положении. – Трудно было придумать более прозрачный намек.
Нахмурившись, Сидни бросил взгляд на мать Кэтрин:
– Ты не можешь тронуть деньги, которые тебе оставил твой дедушка? Ты не разговаривала с солиситором?
– Он говорит, что воля деда неизменна. Я не могу получить доступа к моему состоянию до тех пор, пока не выйду замуж. – «Именно поэтому мама столь настойчиво требует от меня принять решение».
– Дьявольски неразумно со стороны твоего дедушки. Кэтрин же подумала, что решение дедушки было как раз очень разумным. Если учесть страсть папы к сомнительным торговым операциям и любовь мамы жить на широкую ногу, деньги разошлись бы в течение нескольких недель. Дедушка не ожидал, что Кэтрин столь долго не выйдет замуж. Или что его зять умрет столь молодым и оставит их с большими долгами.
Сидни покружил Кэтрин под хрустальными канделябрами, украшенными ветками цветущей вишни.
– Вероятно, мне следует поговорить с мамой относительно того, чтобы пригласить тебя пожить в нашем доме.
– Нет, мы не можем навязываться. – Кэтрин представила себе, как мама, вышагивая по городскому дому Сидни, подсчитывает стоимость меблировки. Неделя пребывания с ее мамой наверняка вынудит его отказаться от договора. – И потом, это может показаться неприличным.
– Верно, – согласился Сидни. Судя по всему, для него проблема была уже решена. – На тебе сегодня очень необычное платье.
Совершенно очевидно, что он меняет
– Тебе нравится?
– Интересный цвет. Кэтрин судорожно сглотнула:
– Я полагала, что красный цвет подойдет для ежегодного бала цветущей вишни леди Дженнер.
– Цветы вишни белого цвета.
– Да, но плоды вишни красные.
– Что ж, твое платье определенно красного цвета. Этот оттенок очень…
Привлекателен? Пикантен?
– Дерзок, – закончил фразу Сидни. – Да, в общем, ты всегда демонстрируешь дерзкие платья.
Дерзость не очень приветствовалась Сидни:
– Тебе оно не понравилось, – пробормотала Кэтрин.
– Я этого не говорил. Я подумал, что этот цвет будет великолепно подходить для моей героини Серены в «Прекрасной куртизанке».
Кэтрин удивленно посмотрела на Сидни:
– Куртизанки? Девушки настолько ослепительной, что она способна смутить короля?
Сидни растерянно посмотрел на нее:
– О нет… Я не это имел в виду… Я лишь подразумевал…
– Что волосы у Серены такие же рыжие, как и у меня? – Кэтрин чувствовала себя все более уязвленной. – Значит, ты считаешь меня несдержанной и…
– Нет, нет, речь идет всего лишь о твоем платье! – Сидни побледнел. – Только о цвете платья. Проклятие, Кит, ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Оно ярко-красное, разве не так? И с этим золотистым шарфом… одним словом, оно привлекает внимание. Особенно когда ты носишь его с этим украшением в эмалированной оправе.
– Я не могу себе позволить натуральные драгоценности, Сидни. По крайней мере до того момента, когда мы поженимся.
Сидни проигнорировал намек.
– Но молодые незамужние леди обычно не одеваются так броско. Они носят жемчужные украшения и белые платья…
– При моей фигуре и с моими волосами это сделает меня похожей на свечку. У моих волос яркий, или, как ты это называешь – дерзкий, оттенок, и если по этой причине я более заметна, то должна дать возможность людям на что-то посмотреть.
– Ты можешь попробовать надеть шляпу, – предложил Сидни. – Я слышал, они сейчас в моде.
– Я не собираюсь носить шляпу, не собираюсь отказываться от украшений и носить платья, которые мне определенно не идут, – с чувством уязвленной гордости проговорила Кэтрин.
На лице Сидни отразилась тревога: он страшно не любил спорить.
– Разумеется. – Его голос сделался воркующим. – Знаешь, ты выглядишь замечательно. Ты – моя муза, вдохновляющая меня в написании стихов.
И еще порождающая мысли о самых бесстыдных персонажах. Вот и конец ее надеждам на то, что платье позволит Сидни оценить ее как женщину. Неужели он не способен увидеть, что она более не девчонка-сорванец, каковой была в детстве? Он никогда даже не пытался поцеловать ее. Он разговаривал с ней как жених, однако вел себя как обыкновенный друг. Хотя Кэтрин хотелось бы выйти замуж задруга. Было бы так приятно, если бы он обнял ее и…