В постели с врагом
Шрифт:
Лайам глубоко вздохнул. — Да.
— Как ты думаешь, она знала про планы отца?
— Сначала мне так казалось. Теперь я думаю иначе. Она была у меня сегодня утром.
Лайам не сомневался, что Обри была искренна. Он видел непритворную боль в ее глазах. Мэтью Холт обманул их всех, и она едва ли не тяжелее Лайама переживала предательство отца. Лайаму было очень больно за нее. Он знал, что это такое — быть преданным тем, кого любишь.
— Ты любишь ее. Что ты будешь делать? — не отступала Бриджит.
Что
— Ничего.
— Ничего? — хором спросили братья.
— А что я могу? Обри права. Пока она работает на «Холт Энтерпрайзиз», а я на ИХЭ, мы не можем быть вместе. Особенно после того, что случилось. Мы — как Ромео и Джульетта. Счастливый конец невозможен.
Тэг покачал головой.
— Если ты ее любишь, то найдешь способ справиться с этим. Разрывать отношения только потому, что есть препятствия, — это трусость.
Тэг знал, что говорил. Его невеста была афроаме-риканкой, но они не позволили расовым различиям разрушить их любовь. Хотя это далось им нелегко.
Гэннон положил руку на плечо Лайама.
— Если ты действительно любишь эту женщину, не повторяй ошибок старшего брата. Страхи и сплетни едва не разлучили меня с главной женщиной в моей жизни. Судьба подарила мне второй шанс. У тебя его может и не быть.
Лайам смущенно переводил взгляд с одного брата на другого.
— Вас совершенно не беспокоит ее роль в этой истории?
— Похоже, что ее использовали так же, как тебя, — ответил Гэннон. — Я пострадал от этой аферы Холта больше всех, но я понимаю, что вы — тоже жертвы.
— Мы не сможем быть вместе, пока работаем в конкурирующих фирмах.
— А ты сможешь уйти из ИХЭ? Верность семье всегда была твоей манией.
— Я не знаю. Честно говоря, гонки, которые устроил нам Патрик, превратили мою работу в ад. Патрик клянется, что внутренняя конкуренция должна сделать холдинг сильнее, но, по-моему, она разрывает его на части.
Бриджит закатила глаза.
— Ты не несешь ответственность за его действия. Теперь, глядя на нашу семью со стороны, я поражаюсь, как мы все время пытаемся угодить Патрику. Ты должен делать то, что принесет тебя счастье, Лайам. Это твоя жизнь.
Тэг кивнул.
— Я согласен.
— И я, — поддержал их Гэннон.
Все трое ободряюще смотрели на Лайама.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лайам без стука вошел в кабинет Патрика.
— Обри ничего не знала о плане Холта. Патрик поднял глаза от бумаг, которые просматривал.
— Ты так в этом уверен?
— Да. Патрик, я люблю ее и хочу знать, сможешь ли ты забыть о вашей вражде с ее отцом.
— А если не смогу?
Лайам глубоко вздохнул. Он долго думал после разговора со своими братьями. Ему нужна Обри, и он должен найти выход.
— Тогда я уйду из холдинга.
Патрик внимательно посмотрел на него.
— И что ты
Лайам судорожно вздохнул.
— Я не знаю.
— Я же видел твою библиотеку, Лайам. Ты думаешь, я не знаю, что в то время как ты сам здесь, в ИХЭ, твои мысли совсем в другом месте?
Лайам огрызнулся:
— Даже с головой в другом месте я принес холдингу ощутимую прибыль. А теперь хочу жениться на Обри, если она согласится. А если не захочет уйти из компании отца, придется мне уволиться из ИХЭ. Если ты откажешься принять ее в семью, то я порву с семьей.
— Только ты можешь решать, что для тебя важнее — женщины или работа.
— Это не ответ.
— Единственный, какой я могу тебе дать. А теперь извини, мне надо работать.
Лайам вышел из кабинета. Чем-то придется поступиться. Работой? Обри? Сможет ли он быть счастлив, живя ополовиненной жизнью?
И есть ли у него выбор? Даст ли ему Обри еще один шанс или пошлет к черту за то, что он нарушил свои обещания при первой же трудности?
Еще один паршивый день. Одно утешает — он почти закончился и не успеет стать еще паршивее. Лайам вошел в парадное своего дома.
— Добрый вечер, Карлос.
— Добрый вечер, мистер Эллиот. У вас гости. Лайам повернул голову, надеясь увидеть Обри.
Но вместо нее увидел Мэтью Холта.
Лайам стиснул зубы. День все-таки стал еще паршивее.
— Холт, мне нечего вам сказать.
— Тогда просто послушай.
— И не надейтесь. — Лайам пошел к лифту. Но Холт догнал его.
— Это касается Обри. Она уволилась и собирается съехать с квартиры.
Лайам замер. Его сердце колотилось о ребра с такой силой, что могло их пробить. — Что?
— Она назвала меня эгоистичным ублюдком. И она права.
Лайам внимательно посмотрел на Холта. Он выглядел намного старше, чем на фото в газетах.
— Пойдемте.
Они вошли в лифт.
— Что случилось?
— Обри примчалась ко мне в пятницу вечером, как только вернулась из Калифорнии. Она обвинила меня в том, что я ее использовал и разлучил с человеком, которого она любит.
Сердце Лайама сжалось.
— Ей следовало дать вам по морде.
— Я это заслужил. Она уезжает из Нью-Йорка. В квартире Лайам ринулся прямо к бару, налил себе стакан виски.
— Когда она уволилась?
— В пятницу вечером.
Почему она не сказала об этом, когда была у него? Потому что не хотела продолжать с ним отношения?
— И зачем вы мне все это говорите?
— Потому что Обри не отвечает на мои звонки и не открывает мне дверь. Потому что я безнадежно испортил отношения с единственной дочерью. И я не хочу, чтобы по моей вине с вашими отношениями произошло то же самое. — Холт помолчал. — Я эгоистичный сукин сын, Эллиот, но я хочу, чтобы Обри была счастлива. С тобой она будет счастлива.