В прятки с реальностью
Шрифт:
— Мы только один бросили. Эшли, даже не мысли меня отчитывать при неофитах. У нас, и так, не все слава богу… — предостерегающе говорю я ей, опасаясь, что она может наделать дел.
— Алекс, — тянет она обреченно, — ну ладно, Ричи с Троем, они хоть мальчики, но Люси…
— А что Люси? Ты ее в поварихи готовишь или в прачки? — сдвигая брови, на манер отца, грозно вопрошаю.
Мать укоризненно на меня посмотрела, но ничего не ответила. Люси поняла, что про нее все забыли и решила, что можно схулиганить. Краем глаза я смотрю, как она подбирается к стойке с ножами, и уже протянула царапки, чтобы схватить один.
— Люси, я все вижу. Эшли, вам пора уходить. Вы чего приехали?
— Мы всего на пару дней, посмотреть как тут все, Люси надо Дину показать, есть одно опасение. Отец просит, чтобы ты с ним связался, надо кое-что
— Нормально все. Занимаемся. Ладно, я к вам вечером зайду, с лидером свяжусь, а теперь идите уже, мы сегодня и так устроили тут… — вздыхаю тяжело, — знаешь, я лучше пойду на полигоны сортиры чистить, чем я еще когда-нибудь возьмусь за неофитов. Как ты, вообще, с ними справлялась, ума не приложу…
— Ты просто все принимаешь близко к сердцу. Хотя, именно первые неофиты становятся прямо, как родные. А потом все сливаются в одну общую массу.
Мда… Родственнички… Хмуро смотрю на Громли, Митчелла и Майли, которые о чем-то спорят на ринге. О, сейчас еще и подерутся… Девицы совсем расслабились и стояли в сторонке, перетирая последние новости. Так, и где мой прут.
— Новобранцы!!! Какого х*я вы расслабились? Общий упор лежа принять всем!!! Один подход, выполнять!!!
— Ну да, примерно где-то так и надо. С прутом не переборщи.
— Я разберусь. — Мать ухмыляется и уводит Люси в жилой корпус. А я возвращаюсь к моим смертничкам.
– Ну, и чего встали? Продолжаем!!!
====== 26. Где-то в нашей реальности ======
POV Эшли.
Комната тонет в утренних, рассеивающихся сумерках. Меня будит солнечный луч, падающий сквозь окно прямо на подушку. Мурча потягиваюсь и зеваю, пытаясь выбраться из-под тяжелой ручищи, обнимающей меня поперек груди так, что трудно дышать. Потревожив сон мужчины, отчего он завозился недовольно бурча и улегся на живот, расправляю затекшие мышцы. Денек вчера выдался тот еще. А уж ночь… Сладкий спазм в животе заполняется щемящим восторгом. Потихонечку двигаюсь ближе к нему, оставив короткий поцелуй на лопатке, укладываюсь на нее щекой, обнимаю широкую спину. Самую надежную и сильную. Пальцы осторожно касаются выпуклых шрамов, теплой кожи, я веду по ней ногтями, а потом целую, и она тут же покрывается мурашками, а под кожей напрягаются мускулы. Еще один мягкий поцелуй в шею, дрогнувшую под прикосновениями влажных губ. Потом выше… добираясь до уха, прикусывая мочку. Его кожа чуть отдает на вкус солью и пахнет кардамоном и гвоздикой. Мне так нравится этот его почти животный запах. Он сводит меня с ума. Это запах моей жизни. Такой возбуждающий и дурманящий… Я веду носом по крепкой шее, хищно раздув ноздри, усаживаясь на его поясницу, ложусь на любимую спину грудью и обхватываю его руками. И мне становится так тепло и свободно…
— Вот оно, начинается. Прошло всего несколько часов, а ты уже на шею мне залезла, да? — намеренно строгим голосом бурчит Эрик.
Мои губы, язык путешествуют по его плечам, перецеловывая каждый шрам, все тропинки прошедшей боли, снова переходят на крепкую шею, вниз, по позвоночнику, вынуждая его прогибать поясницу и прятать улыбку. Я этого не вижу, просто знаю, что это так. Он заводит руку за спину, поглаживая меня по бедру большой ладонью.
— Да-а, ты теперь мой муж. Мой! Муж! — словно пробуя это слово на вкус, тихонечко мурчу я ему в ухо, потеревшись об его плечо скулой.
— Слезай с меня, а то передумаю, — смеется Эрик, делая осторожную попытку выбраться из-под меня.
— Еще чего, и не подумаю даже. Раньше надо было думать… Никуда я тебя не пущу. Ты только мой!
Прижимаюсь к нему еще сильнее, наваливаясь всем телом, он смеется. Так здорово просто подурачится… Конечно, он все равно выбирается из сплетения моих рук, легонько подталкивает меня, переворачиваясь на спину, быстро опрокидывает навзничь и подминает под себя. Раскаленный узел скручивается внизу живота, разгоняя по крови горячую патоку.
— Так, а ну-ка, сюда иди, жена! — грозно шепчет он улыбаясь одним уголком губ, прищуривается и выдыхает прямо в губы. — Ты самая желанная в моей жизни.
Сильные руки, с напряженными упругими мышцами, бесцеремонно выпутывают меня из простыни, как из праздничной оберточной бумаги, словно желая заполучить свой долгожданный подарок… Яркое серебро с тайной поволокой затмевают расширившиеся, черные колодцы зрачков, глаза блестят, смотрят пристально из-под полуопущенных ресниц. Такие напористые, но необычайно
Желание становится почти пыткой. Кровь гулко выбивает в барабанных перепонках, затапливая возбуждением до самых краев. С протяжным стоном обхватываю его за спину, стремясь отдаться полностью, без малейшего остатка. Его губы соскальзывают на живот, судорожно вздрагивающий под нежными, неторопливыми ласками. Гладит кончиками пальцев мою кожу, рассыпая гроздь мурашек, целует так осторожно, словно я тонкий хрусталь. А меня колотит такая задорная дрожь, что успокоить ее не получается никаким усилием воли, касаюсь раскаченных постоянной нагрузкой плечищ, и мне безумно нравится чувствовать их дикую, сдерживаемую пока силу… Эрик, немного сильнее сжимает свою ладонь, устроившуюся на бедре, будто боясь причинить мне хоть малейший вред. Легонько, совсем невесомо целует чуть округлившийся животик, оставляя влажный щекотный след, спускается еще ниже…
Первое прикосновение языка пронзает насквозь сладкой судорогой, вынудив откинуть голову и протяжно застонать. Большой палец нежно поглаживает клитор, отступая и возвращаясь. Меня бросает в нестерпимый жар, и кровь начинает выколачивать в висках первобытный ритм. Губы, кончик языка пытливо ласкают, вольно разгуливая по покрывшимся влагой складочкам, плавно набирая скорость, отчего к центру тела уплывает новый импульс наслаждения. Мои надрывные стоны срываются на вскрики, которые сдерживать совершенно не хочется… Сердце скачет в неудержимом ритме, рискуя вот-вот выпрыгнуть из груди. Пальчики сами вплетаются в короткие, взмокшие от пота волосы. В глазах пляшут темные пятна, вселенная сворачивается в одну плоскость и взрывается, миллионы крохотных точечных зарядов стекаются туда, пульсируя… размётывая на части, на маленькие частички… Постанывания, вскрики, тягучие всхлипы сменяются на рваное хныканье, я закусываю большой палец, пока обжигающие спазмы катаются волнами по моему телу, непроизвольно сжимая бедра и, все еще неторопливо движущиеся внутри меня пальцы.
Эрик замирает и с улыбкой наблюдает за тем, как меня лихорадочно колотит, не отрывая пристального взгляда. Отпускает меня, позволяя себя перевернуть на спину. Поглаживает подушечками пальцев мою щеку, когда я тянусь за поцелуем. Глаза такие темные от страсти, они слишком близко, слишком пытливые, и губы, невероятно нежные, вкусные… Ладошки гладят горячее, взмокшее тело, пальцы пляшут свой нервный танец, языком вывожу дорожки по груди, обводя самым кончиком контур татуировки, медленно вниз, на окаменевший, от напряжения живот. Перемежая ласку нарочито мягкими поцелуями, легкими укусами, веду мокрую ниточку по мускулистым бедрам. Пальчики осторожно обхватывают член, выдергивая из него первый судорожный вздох, язык дразняще перекатывает круговыми движениями по головке, щекочет, слегка надавливая серебряным шариком, принуждая несдержанно подаваться бедрами вперед. Губы плотно обхватывают основание, чуть ощутимо, медленно порхая язычком сверху вниз… Большая ладонь тонет в моих волосах, впутываясь пальцами и пропуская через них отросшие пряди. Обнимает затылок, тихонечко направляет, прижимая к себе мою голову, я с наслаждением впитываю низкие стоны, рвущиеся из его пересохшего горла. За глубоким, резким выдохом следует натянутый сладостный спазм, накрывающий все его тело теплой, пульсирующей волной.