В прятки со смертью
Шрифт:
— Ты ебн*лся совсем, какое встать? Иди давай, найди кого-нибудь, пусть помогут добраться до машины…
Ну вот, бл*дь, еще с ним теперь возиться, все надежды на то, что удастся как-то под шумок смыться и организовать хоть что-то похожее на предотвращение коллапса, стремительно приближаются к нулю.
Найти машину и оказать первую помощь лидеру оказалось проблемой, пока я бегаю в поисках транспорта, проходит немало времени. Когда мы отъезжаем от Отречения, слышится неуверенная стрельба, набирающая обороты. Видно, что начинается суматоха и хаос, стиффы мечутся в разные стороны, где-то вдалеке ахает взрыв.
— Что там творится? — нахмуривается Макс. — Что
— Давай, я останусь и посмотрю, — пытаюсь я ухватиться за возможность взять все под свой контроль, но Макс обрывает мои надежды на корню:
— Сэм тут остается и Ричард. Ты едешь в Эрудицию со мной, — голос не терпящим возражений, припечатывает Макс. — А после вернешься и поможешь лидерам навести порядок. Тем более там осталась Джанин.
А, ну если Джанин осталась, значит точно все в порядке. Теперь ведь она наш лидер, а фракции Бесстрашие больше нет. По творящейся сумятице в зеркале заднего вида, я понимаю, что либо Фору удалось отключить моделирование, либо Джанин просто надоело изображать, что все происходит по закону и она решила закончить наступление кардинально. Если первый вариант, значит ли это, что Итон, забив на девицу, выполнил то, что обещал? Или их давно уже расстреляли, и у Джанин получилось задуманное? Вот в чем вопрос…
====== «Глава 2» ======
Эшли
Музыка: Imagine Dragons «Lost Cause»
Тело неподъёмно тяжелое. Я попытаюсь ухватить его за ноги, но они непостижимым образом выскальзывают из моих рук, и я выцеживая проклятья сквозь зубы, падаю на землю. Голова невыносимо гудит, все сознание заляпано густыми пробелами, пробито пробрешинами неосознанности.
Боже… да что происходит? Капли холодного пота, вместе с отвратительно теплой кровью стекают по моей шее. Снова щупаю свой затылок, пальцы натыкаются на сочащуюся влагой рану, оставленную кем-то из Отречения. Ужасный гул в ушах и тысячи маленьких, слепящих мушек застилают взор. Удушающий спазм сдавливает горло, мешает наполнить легкие кислородом. Ну дыши же… давай… еще дыши. В нос ударяет дикая смесь пыли, пороха, гари и… крови. Кровь…
В висках ухает барабанная дробь, голова плохо соображает… отдельно только мозг подает какие-то сигналы. Сердце сжимается до размеров горошины и истекает невыносимой болью, отравляющим ядом, пустым отчаянием… А потом звенящая тишина заливает слух. Едкий дым заполняет легкие. Я прикрываю лицо руками, стискиваю голову ладонями. Слезы катятся по щекам прозрачными осколками. Почему… да вашу мать, что происходит? Как? Ничего не понимаю… не помню.
Меня колотит, как трепыхающуюся на ветру тряпочку. Нужно сосредоточиться, ну давай же, вспоминай… Помню только… финальный тест… банкет… ночь… А потом? Помню, как ползала по полу, собирая свои вещи, помню как шарила руками в темноте в поисках второй туфли. Даже помню, что так и не нашла и сбежала босяком. Как бежала по каменным коридорам бесконечных ходов Бесстрашия. Как на цыпочках пробиралась в спальню неофитов… и всё. Всё! Ни черта больше не помню. А потом… Серые дома Отречения… душераздирающие крики, люди… Мертвые люди медленно оседающие на землю. Их тела, так нелепо, как в замедленной киносъемке пробивают множество отверстий пули. Громыхающая канонада оружия…
Господи… этого не может быть. Это не правда… Мои руки, твердо сцепившие автомат, мой палец плавно нажимал на курок… и выпускал смертоносный патрон в грудь невинного, безоружного человека. Нет, нет… да что это такое? Нет… ну пожалуйста, умоляю… Что здесь происходит?
Плотное, черное покрывало ужаса, полностью поглощающая в свои колючие объятья паника. Дьявольский
Несколько секунд кромешной тишины. Бесстрашные непонимающе оглядываются вокруг. Сотни убитых… сотни бесценных жизней. Мы изгваздали своими грязными подошвами этот мир, заляпали реками крови, которую никогда не смыть с наших рук. Душа рассыпается на безобразные клочочки страха, на алые песчинки кошмара. Как… кто это допустил? Твари… полюбуйтесь, что вы наделали… как же жутко. Боже…
Отшибающий ступор сильный удар по голове, меня швыряет на землю. Мужчина в серых одеждах в озлобленности, со свирепой яростью набрасывается на меня с какой-то палкой в руках. Сердце стремительно ухает в пятки. Я кричу, зажав уши, сдавливаю их до боли. Мне страшно, как же мне страшно… Я боюсь. Опасность рядом…
Рев застрекотавшего в своей прощальной песне оружия сливается в ахающий взрыв, толчком отдающим по всему Отречению. Целые серии выстрелов со всех сторон, снова дрожь земли. Клубы пыли, черного дыма, крошево кирпича, обломки скромных, сереньких домиков. ЧЕРТ! Да что происходит? Своды стен рушатся, засыпая землю бетонной крошкой.
Все инстинкты велят уходить, нужно выбираться отсюда, бежать. Но бесстрашные стреляют друг в друга. Со стоном, с удушающим хрипом пытаюсь встать, мое лицо заливает кровью… Твою мать, что это было? Вокруг все в дыму, в огне. Мой автомат валяется под ногами.
Кто-то обхватывает меня за плечи, приподнимает с колен и куда-то тащит. Далекий, как сквозь вату голос:
— Эшли, ты жива? — Альберт, все лицо в грязи, копоти, какой-то саже. — Очнись, нужно убираться от сюда! — тянет меня в сторону, в надежде найти укрытие за домами.
Человек с прострелянным затылком лежит перед нами, воздух разрезают вопли ужаса, откровенной матершины и разбавляет предсмертные крики людей. Мы не успеваем найти укрытие, оказавшись под перекрестным огнем. Ал сгребает меня в охапку и, укрывая собой, прорывается вперед. Я только вижу его руки… в крови. Не знаю в чьей… они все в крови. Яркой, алой, словно тягучий, густой джем.
Тупое оцепенение мешает сопротивляться, и меня вталкивают за стену, снова падаю на колени. Все так внезапно началось. Выстрелы, взрывы, вскрики, плач десятков голосов, шум боя… Но я не могу ничего разглядеть, кроме неуклюже завалившегося Ала. Половина лица в ожогах, грудь разворочена очередью… на его лице застыла маска боли, страдания. Меня трясет. Убит… Ала убили. Слезы уже не от дыма. Прижимаю его к себе, вся одежда пропитывается кровью насквозь… она красная, невообразимо красная! А я еще сильнее прижимаю его к себе…
Мне страшно… уже плевать на стрельбу. Ничего больше не чувствую, только последние, затихающие удары его сердца… Вот что я слышу, слишком отчетливо. Это важно для меня, сука, важно…
— Пожалуйста, не надо. Не умирай, только не за меня, — глажу его по слипшимся в сосульки волосам. — Мальчишка, милый мальчишка. Не умирай… нельзя, еще рано, — шепчу тихо.
Глаза его открыты и смотрят куда-то в бок. Лужа крови растекается вокруг нас. Я не знаю что делать. Сил нет двигаться и держаться на ногах. Взвываю от отчаяния, подхватываю его подмышки и волоку в сторону. Голова его странно дергается, а я плачу, потому, что мне кажется, что даже мертвому — ему больно. Опять падаю, тяжело…