В пургу и после (сборник)
Шрифт:
— Бе-ре-ги-и-ись… — разнеслось по реке.
Набирая скорость, деревянный короб подпрыгнул на крутом откосе, соскользнул на лед, накренился и неуклюже рухнул, вываливая наружу рыжие мешки окаменевшей на морозе соли. Второй короб из той же связки врезался в лед торцом, лед треснул, и половина короба оказалась в воде, с каждой минутой продолжая проваливаться глубже, пока не достигла дна. Сверху теперь торчала лишь погнутая двутавровая балка крепления саней.
Коновалов со злостью швырнул молоток в ящик, достал сигареты и закурил, едва унимая дрожь в руках. Сердце колотилось часто и сильно, будто
Из-за перевала показались аэропортовские трактора. За рычагами передней машины сидел неутомимый Жорняк. Затормозив рядом с трактором Коновалова, Жорняк спрыгнул в снег, нетерпеливо махнул рукой, подзывая к себе Коновалова. Сергей торопливо подбежал к старшему механику.
— Что там у них? — спросил Жорняк.
— Троса полетели. Чуть трактор не угробили. Два короба разбили.
— Что же нас не подождали? — сокрушенно вздохнул Жорняк. — Мы там дорогу разведали — асфальт!..
— Гад он, — негромко сказал рыбкооповец. — Я хотел трактор взять, так он на меня с молотком…
Жорняк зло сощурился, посмотрел на Коновалова.
— Да я бы не успел, — сказал Сергей.
— Можно было успеть, — твердо сказал рыбкооповец.
— А говорил: «Я, по вертикальной стене!..» — презрительно сказал Жорняк и сплюнул в снег. — Кишка тонка?!
— А если вы такой смелый, идите сейчас на лед, — сказал Сергей, отворачиваясь от Жорняка.
— Я пойду, но и ты со мной! Полезай в кабину! А если провалимся, под лед тебя загоню, хоть трое суток нырять будешь, а трактор достанешь!
— Не имеете права!
— Лезь в кабину, падло!.. — не в силах больше сдержаться, прокричал Жорняк и сам прыгнул на гусеницу.
Парнишка рыбкооповский тоже полез на трактор.
— Станешь на крюк! — приказал ему Жорняк. — И трос отмотай!
Коновалов, подумав, тоже стал на подножку, где был укреплен крюк.
— А в кабине-то дрейфишь? — прокричал ему Жорняк, трогая трактор с места и круто направляя его к реке.
8
Серега сидел рядом со мной, точнее, не рядом, а у самой дверцы, готовый каждую секунду прыгать на лед. Я уже не злился на него, осталась какая-то брезгливая жалость, и все. Мы двигались по льду, я надеялся только на ширину болотных гусениц и молился, чтобы не попалась промоина. Бывают и в тундровых реках ключи, лед над ними тонкий, олень провалится, а тут «С-180»… Парнишке рыбкооповскому я крикнул, чтобы он бежал к коробам, зачаливал трос. Того будто ветром сдуло с крюка. У разбитого короба по щиколотки в воде суетились люди, вытаскивали рогожные кули и на спинах тащили их к берегу. Я вел трактор медленно, но руку с сектора подачи топлива не снимал, думал, успею рвануть вперед, если что. Серега притих, глядел вниз и в сторону, под гусеницу. Трещины высматривал, наверно.
— Держи рычаги! — сказал я ему и полез на ступеньку, вроде бы лед посмотреть.
Когда я снова плюхнулся на сиденье, Серега отодвинулся, уступая мне рычаги.
— Давай рули!.. — прикрикнул я на него. — Трепло…
И тогда он разозлился. Не знаю, на меня или на себя, но разозлился.
Между трактором и затонувшим коробом на глазах увеличивалась полоса темного, набухшего от воды снега. Кое-где поверх снега уже начинала поблескивать чистая вода. Трос был
— Сбавь газ, — приказал я. — Зачалить не успеют. Серега уже занес было руку над сектором газа, но поглядел под гусеницы — там уже хлюпала вода — и отвел руку.
— Не наша вода, от короба набежала, — сказал ему я.
Тогда он убавил газ.
Двое рыбкооповских механиков тянули свой трос наперерез трактору.
— Крюк без чеки! — спохватился Серега. — Чека! На берегу.
Он полез в ящик с инструментами и достал оттуда толстую монтировку.
Дождавшись, пока я ему кивну, он спрыгнул на лед и побежал к рыбкооповцам, схватил трос, потащил к трактору и на ходу закрепил его. На воду под ногами он внимания уже не обращал.
Потом он остановился. Лед под ногами прогибался и трещал, но Серега достал сигареты и прикурил. Не знаю, с чего это он осмелел… Может, первый страх прошел? Первый страх, он ведь самый страшный…
9
Закончив выступление, Сергей ушел с трека в крохотную подсобку, где два механика ремонтировали разбитый автомобиль. На прошлой неделе Сергей пробовал вывести эту машину на стенку, но сорвался, и теперь там работы много — выгибать раму, полностью заменять мотор, заново тянуть электрооборудование… Автомобиль стоял на боку, подставив гнутую раму и покореженное днище. Между стеной и днищем оставалось место лишь для механиков. Сергей потолкался у них минуту и вышел на улицу. Он заметил, как в калитку просунулась голова Жорняка.
— Серега!.. Привет! — сказал Жорняк.
— Здравствуй, Михалыч! Заходи, гостем будешь, — ответил ему Сергей, но особой радости в его голосе не прозвучало.
Жорняк это почувствовал и усмехнулся.
— Не надоело по стенке гонять?
— Пока что нет…
Они стояли друг против друга — один в легкой тенниске и сандалиях на босу ногу, другой в полном артистическом облачении — и молчали. Друзьями они не были, общих воспоминаний не находилось, а их теперешние жизни настолько разнились, что говорить было не о чем.
— На Север не тянет?
— Бывает. Иногда.
— По стенке легче, чем по тундре?
— Веселее…
— М-да… — вздохнул Жорняк. — У нас начальник аэропорта теперь новый.
Сергей промолчал, потому что прежнего начальника не знал. Раза два видел на улице и на собрании однажды, в президиуме, а даже имени-отчества не помнил.
— До начала аттракциона «Бесстрашный рейс» осталось пятнадцать минут!.. — проверещал прямо над ухом Жорняка динамик, и он понял, что пора уходить.
— Как белка в колесе, без передыху? — с сочувствием спросил он Сергея.
— У нас финансовый план есть, — поморщился Сергей.
— Понятно. У всех план. Ну, бывай!..
Он пожал протянутую руку и зашагал к выходу.
10
Жорняк еще целую неделю жил в том городке, но на базар уже не ходил. А потом он купил билет на самолет и улетел к друзьям в Ленинград, удивляясь, как люди живут в такой жаре…
Вот и дачники угомонились, уложили спать своих сорванцов, а сами отправились в кино.