В пургу и после (сборник)
Шрифт:
— Нам бы таких пуль хоть баночку, — вздохнул Самойленко, покосившись на медвежонка.
— Дельное предложение, — согласился начальник полярной станции. — Надо будет отправить такую радиограмму.
Дружно взялись все зимовщики за один конец веревки, крякнули, потянули. Медвежонок без видимой охоты поднялся и понуро побрел следом за победителями. Самойленко открыл заржавевшие люки и, пока три человека держали один конец веревки, быстро протащил второй конец через цистерну и вылез, жестами подзывая зимовщиков
— Иди, иди ж ты сюда, иди, дурачок малый…
Медвежонок заглянул в черный проем люка, рявкнул, и гулкое эхо рявкнуло в ответ так, что маленький хозяин тундры испуганно отпрянул назад, дернулся, и… полетели здоровенные мужчины вверх тормашками, чертыхаясь и матерясь, потирая синяки и шишки. С трудом поднявшись, отыскали в снегу рукавицы и шапки, начали все сначала.
Лишь с третьей попытки, опять-таки вездеходом, удалось затащить медвежонка в тесную металлическую бочку. В приоткрытый люк Самойленко набросал снега, кинул кусок мяса, и успокоился медвежонок, затих.
А начальник полярной станции отстучал на Диксон радиограмму: так, мол, и так, поймали, согласно запросу, медвежонка, высылайте самолет за счет Архангельского зоопарка да с тем же самолетом передайте на остров ящик шампанского, в счет будущей премии.
На ужин начальник полярной станции лично приготовил отбивные из медвежатины. Ели все да похваливали. А громче всех — Панкратьев, благодаривший судьбу за избавление от кухонного наряда.
Медвежонку тоже сделали деликатес — сосульку из сгущенки. Решили, пусть привыкает к цивилизации.
Весь следующий день медвежонок молча лежал на снежной подстилке, грыз заиндевелое мясо и изредка урчал. Самойленко приходил к нему, подбрасывал в цистерну снег, мясо и не забывал, уходя, оставлять один люк чуть приоткрытым, чтобы маленький умка не задохнулся. Для страховки Самойленко все же приматывал дверцу люка толстой стальной проволокой.
Вечерний срок связи принес радиограмму:
СРОЧНО СООБЩИТЕ ОРИЕНТИРОВОЧНЫЙ ВОЗРАСТ ПОЙМАННОГО ВАМИ МЕДВЕЖОНКА ТЧК ДЛЯ ЭТОГО РЕКОМЕНДУЕМ СОСЧИТАТЬ КОЛИЧЕСТВО ЗУБОВ ТЧК СТРОГО СОБЛЮДАЙТЕ ПРАВИЛА ТЕХНИКИ БЕЗОПАСНОСТИ ТЧК
— Вот те раз!.. — сказал Самойленко. — Еще бы метрику потребовали!..
— Ничего страшного, — успокоил его Панкратьев. — Обычные формальности… Сосчитаешь ему зубы, и все.
— Почему я?
— Ты ему теперь вроде папаши, — сказал начальник полярной станции. — Кормишь его. Он к тебе небось привык уже. Вот и действуй! Соблюдая правила техники безопасности…
— Того, кто его кормит, животное не трогает, — заметил Зайцев. — Есть такая примета.
Решили отложить определение возраста до утра. Начальник полярной станции даже вызвался готовить завтрак, пока Самойленко будет спрашивать у медвежонка, сколько ему лет.
За ночь Самойленко придумал спасительный вариант.
— Пестун это, точно! — сообщил он товарищам за утренним
— А лет ему сколько? — спросил Панкратьев.
— Пестуну?.. Ну, года полтора, от силы два…
— В зоопарк надо сообщать точные цифры. Разброс плюс минус два лаптя их не устроит. Знаешь, сколько стоит спецрейс самолета на наш остров? То-то же… Вдруг прилетят, а им такой верзила и даром не нужен, что тогда? Не-ет, друг, иди-ка ты к своему питомцу, — неторопливо сказал Зайцев. — Я карабин возьму, подстрахую тебя…
После чая Самойленко открыл две банки тушенки и высыпал их в лунку на снегу, чтобы лакомство замерзло. Потом он приготовил смоляной факел и, провожаемый сочувственными взглядами зимовщиков, отправился к цистерне. Зайцев с карабином наизготовку семенил следом.
Отвинчивая люк, Самойленко бормотал все ласковые слова, какие только мог вспомнить:
— Мишенька, хороший, хороший мишенька, сейчас мы тебе зубики пересчитаем… Я тебе тушеночки принес, на вот, погрызи, открой ротик…
Медвежонок лежал у противоположного бока цистерны и грыз мороженое мясо.
— Иди, иди ко мне, пташечка, — как можно более ласково и проникновенно позвал Самойленко.
Медвежонок недовольно заворчал, но с места не сдвинулся.
— Ну, скоро ты там? Я уже замерз, — пожаловался Зайцев.
— Гляди, какой шустрый! Шел бы сам да разговаривал с мишкой, — огрызнулся Самойленко.
— Мое дело — технику безопасности обеспечивать…
— Вот и обеспечивай, а мне не мешай!
Задраив люк, Самойленко обошел цистерну с другой стороны и снова принялся уговаривать медвежонка:
— Это я, ты не пугайся, открой ротик… Я тебе гостинчик принес…
Но как ни умолял Самойленко, медвежонок даже не глядел в его сторону.
Не спасла положения и сосулька из тушенки. Мишка брезгливо отодвинул ее лапой, продолжая с наслаждением грызть мясо. Пасть он не открывал, несмотря на все уговоры Самойленко.
В конце концов Самойленко вышел из терпения и заорал благим матом:
— Ах, чтоб тебя!..
И сунул в люк горящий факел.
Медвежонок зарычал, оскалился, и перепугавшийся Самойленко заметил блеснувшие во влажной красной пасти крепкие рыжеватые зубы. Много зубов. Может, десять, а может, и все двадцать… Решил сказать — шестнадцать. Так и передали на Диксон.
Ответ из радиометеоцентра гласил: такого взрослого, дескать, зоопарку не надо, а посему приказываем выпустить, и еще про технику безопасности…
На следующее утро Самойленко пошел отдраивать люки.
— Проваливай, тунеядец! — прокричал он в раскрытый люк. — Да помни, что я тебя деликатесами кормил. Когда вырастешь, не вздумай нападать…
Но медвежонку, видимо, понравилось жить на дармовых харчах, и уходить он не собирался. Уж и палками колотили по цистерне, и из карабина поблизости стреляли, и пробовали раскачивать огромную емкость вездеходом — ничего не помогало.