В путь за любовью
Шрифт:
– Доллар десять центов?! Это немыслимо! – воскликнула Ребекка.
– Пятьдесят центов за фургон и по десять за каждое животное, не считая кошек и собак, леди, – пояснил паромщик. – Не нравится – переправляйтесь вплавь.
Ребекка скрепя сердце отсчитала ему деньги. Человек, который заламывает такую цену, может озолотиться за пару месяцев.
Многие семьи не могли себе позволить переправу на пароме и потому, сняв с повозок колеса и орудуя шестами, переплывали прямо на фургонах, как на плотах. Другие заставляли мулов и
Даже с гружеными фургонами и тягловыми животными на борту паром подскакивал на волнах, как пробка. Когда паром достиг середины реки, Ребекка и Клэй обратили внимание на Говарда Гарсона, который пытался перевезти через реку свою легкую повозку. Бедная лошадь! сражаясь с течением, едва могла поднять голову над водой.
И тут, к своему ужасу, они увидели, как с одного из фургонов выше по течению сорвался огромный деревянный ящик и понесся прямо на повозку. Они закричали, чтобы предупредить Говарда, который этого не заметил, но – поздно. Ящик столкнулся с легкой повозкой и перевернул ее. Говард тут же ушел под воду. Впряженная в повозку лошадь не смогла удержаться, и ее унесло течением.
Хелена и дети закричали от радости и облегчения, когда голова Говарда показалась над водой в нескольких ярдах ниже по течению. Он принялся отчаянно грести к противоположному берегу. Там ему бросили спасительный канат и вытащили из воды.
– Слава Богу, что в повозке больше никого не было, – заметила Ребекка.
– Мой младший брат хотел остаться там, но папа не позволил, потому что Джордж не умеет плавать, – сказала Генриетта.
– Ну, я тоже не умею, – ответила Ребекка. – Не представилось случая научиться.
Один из мулов пронзительно замычал, другие встревожились от его мычания, и еще несколько мулов поддержали этот неблагозвучный протест. Клэй подошел к ним, желая успокоить, но они разволновались еще сильнее, стали перебирать ногами и пытаться освободиться от пут, стреноживших их.
– Лучше я попробую, – бодро предложила Ребекка.
– Ребекка, не подходите к ним, – предупредил Клэй.
Ребекка не обратила на его слова никакого внимания. Она подошла к мулу, которого нарекла Брутом, и принялась разматывать одну из веревок, на ногах животного.
– Ребекка, отойдите от этого мула! – закричал Клэй, как раз когда ей удалось освободить его ногу.
Мул громко замычал и лягнул. Ребекка увернулась от удара, но потеряла равновесие – паром тряхнуло. Несколько томительно долгих секунд она балансировала, раскинув руки, как акробат на проволоке, а потом со страшным криком рухнула в воду.
Холодная, влажная чернота закружилась вокруг нее. Ребекка задохнулась от паники. Она вынырнула, кашляя и отплевываясь, ей бросили веревку – но тщетно: Ребекка не умела плавать. Она сделала несколько неуклюжих гребков по направлению к веревке, но течение подхватило ее и понесло.
Клэй сбросил перевязь и ботинки и нырнул
Клэй плыл по течению и быстро сумел добраться до Ребекки. Он обхватил ее. Она, по счастью, не потеряла сознания и отчаянно зацепилась за него. Оба ушли под воду. Когда они вынырнули, Ребекка закашлялась и мертвой хваткой вцепилась в шею Клэя.
Силы его иссякали – ему нужно было бороться не только с течением, но и с Ребеккой. Ему пришлось разогнуть ее пальцы, чтобы глотнуть воздуха.
– Пусти, Ребекка! Я держу тебя!
Его слова даже сквозь завесу паники достигли ее сознания – она ослабила хватку и позволила ему поддержать себя под мышки.
– Хватайся за ремень! – Клэй старался перекричать рев реки.
Ребекка ощупью нашла его. Клэй, продолжая поддерживать ее под мышки, начал одной рукой грести к берегу.
Двигался он медленно, ему приходилось одновременно тащить Ребекку и поддерживать ее голову над водой, силы уходили очень быстро. Несколько раз он останавливался, чтобы отдохнуть, и позволял реке нести их.
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем они достигли берега.
Ребекка сильно наглоталась воды, пока Клэй «буксировал» ее, она кашляла и с трудом могла вздохнуть. Клэй тут же перевернул ее на живот и буквально вытряхнул из нее остатки речной воды.
Когда оба смогли нормально дышать, Клэй разделся до панталон и, совершенно обессилевший, улегся на землю, подставив солнечным лучам свое дрожащее тело. У Ребекки зуб на зуб не попадал, она обхватила себя руками, чтобы хоть как-то согреться. Сухих дров поблизости не было, а даже если бы и были, то спички и кремень все равно остались в фургоне…
– Ребекка, сними мокрую одежду, так ты согреешься намного быстрее, чем если будешь ждать, пока платье высохнет на тебе.
– А р-р-разве м-мы н-не п-п-пойдем обр-ратно? – спросила она, стуча зубами.
– Пусть лучше они нас найдут. – Он стащил с нее платье через голову. – Давай-ка тебя разотрем, чтобы согреть.
– А ч-что, если он-ни не ст-танут искать? Р-решат, что м-мы ут-тонули, и в-все.
Клэй интенсивно растирал рубашкой ее плечи и руки:
– Я знаю своего брата – он объявится. Теперь сядь.
Она повиновалась, и Клэй, встав на колени, стащил с нее ботинки и чулки и растер ноги. Он понял, что усилия его увенчались успехом: дрожь стихла, кожа стала теплеть и розоветь.
До этого он действовал, повинуясь инстинкту, а теперь задумался о том, что произошло.
Ребекка едва не утонула. И не важно, каким путем она добилась от него подписания брачного свидетельства, – она его жена. Клэя захлестнула волна облегчения: какое счастье, что жизнь этой красивой и смелой женщины уже вне опасности.