В пыли этой планеты
Шрифт:
Если мир-в-себе таким парадоксальным образом являет себя нам, что тогда конкретно явлено, что раскрыто? Раскрывается, попросту говоря, «сокрытость» мира, [его] в-себе (но, я это подчеркиваю, не мир-в-себе). Эта сокрытость в определенном смысле страшна. Сокрытый мир, который раскрывает лишь свою сокрытость, это пустой анонимный мир, безразличный к человеческому познанию, дающий слишком мало для наших слишком человеческих нужд и желаний. Следовательно, сокрытый мир во всей его анонимности и безразличности — это такой мир, для которого и идея божественного провидения, и научный принцип достаточного основания в равной степени недостаточны.
С учетом этого мы можем обозначить новый подход к предложенной Агриппой «оккультной философии». Тогда как в традиционной оккультной философии мир сокрыт для того, чтобы быть раскрытым (притом раскрытым как мир-для-нас), в современной оккультной философии мир просто раскрывает нам свою сокрытость. Из этого следует и второй шаг. Тогда как традиционная оккультная философия оказывается тайным знанием о явленном мире, современная оккультная философия — это явленное знание о сокрытости мира. Несмотря
В дальнейшей серии вольных чтений, или lectio, мы проследим тему оккультной философии и сокрытости мира. В средневековой философии и теологии lectio (буквально «чтение») является размышлением над определенным текстом, который служит отправным пунктом для развития той или иной мысли. По традиции это были выдержки из Писания, и lectio могла произноситься в устной форме подобно современной лекции; lectio также могла варьироваться по форме от кратких вольных размышлений (lectio brevior) до пространных детализированных истолкований (lectio difficilior). Мы начнем в первых lectio (lectio 1-3) с описания того, как в литературе используется магический круг. Магический круг служит границей и посредником между естественным и сверхъестественным. Следовательно, это не только граница, но также и переход, врата, портал. В таких случаях сокрытый мир раскрывает себя в тот самый миг, когда он отступает во тьму и мрак (отсюда и трагический тон многих из этих произведений). Во второй группе lectio (lectio 4-6) мы рассмотрим тему магического круга с другой стороны, задавшись вопросом, что происходит, когда сокрытый мир раскрывает себя без всякого магического круга. Тогда появляются капли, слизь, жижа, мгла и облака, которые нельзя однозначно отнести ни к естественным, ни к сверхъестественным явлениям. Этот момент проявления сокрытого мира без границ и посредников приведет нас затем к вопросу о том, существует ли в перспективе какой-нибудь новый вид «политической теологии», которая пытается овладеть этой давней границей.
LECTIO I
«Трагическая история доктора Фауста» К. Марло ~ «Фауст» И. Гёте
В своем исследовании игры как предмета культурной антропологии Йохан Хёйзинга показывает, что игра содержит в себе ритуальные действия, которые отделяют ее от повседневного мира и одновременно служат его отражением и объяснением. Игры, в которые мы играем, — будучи детьми или взрослыми — упрочивают власть социальных структур и вместе с тем раскрывают нам сами правила, по которым ведется игра. Будь то азартные игры или игры-стратегии, игра приобретает такую двойственность благодаря ограниченному символическому пространству, которое Хёйзинга называет «магическим кругом». «Всякая игра, — уточняет он, — протекает в заранее обозначенном игровом пространстве, материальном или мыслимом, преднамеренном или само собой разумеющемся» [35] .
35
Хёйзинга Й. Homo Ludens ; Статьи по истории культуры / пер. с гол. Д. Сильвестрова. ?.: Прогресс-Традиция, 1997. С. 29.
Магический круг не обязательно должен быть окружностью и не обязательно должен быть магическим. «Подобно тому, как формально отсутствует какое бы то ни было различие между игрой и священнодействием, то есть сакральное действие протекает в тех же формах, что и игра, так и освященное место формально неотличимо, от игрового пространства». Следовательно, игровое поле, игровая поверхность, даже специальное помещение или здание могут быть воплощением магического круга: «Арена, игральный стол, магический круг, храм, сцена, киноэкран, зал суда — все они, по форме и функции, суть игровые пространства, то есть отчужденная земля, обособленные, выгороженные, освященные территории, где имеют силу свои особые правила» [36] .
36
Там же.
Большой пентакль из гримуара «Ключи Соломона» XIV-XV века
Несмотря на свою обыденность или фактически в силу этого, круг,
37
Там же. С. 69.
38
Царь Куру был предком героев древнеиндийского эпоса «Махабхараты» — враждующих кланов Кауравов и Пандавов. Поначалу Пандавы проигрывают свое могущественное и процветающее царство Кауравам в кости, но затем возвращают его, победив в великой битве при Курукшетре, знаменующей начало Кали-юги — последней и наихудшей эры в истории человечества.
39
Там же.
Следовательно, магический круг, отражая космический или мифический порядок Вселенной, имеет космологическое значение. Оно неотделимо от социального и политического значений, благодаря которым магический круг прочерчивает границу между запретом и трансгрессией, законным и незаконным, сакральным и профанным. Все воплощения магического круга — это «временные миры внутри мира обычного, предназначенные для выполнения некоего замкнутого в себе действия» [40] .
Наиболее выразительное применение магический круг находит в ритуальной магии, в особенности в литературных описаниях некромантии и демонологии. Магический круг используется в них не только по своему прямому назначению, но демонстрируются также — с успехом или без — его политические и теологические аспекты, которые подчеркивают такие историки, как Хёйзинга. Одним из примеров является история Фауста. Хотя существует несколько персонажей известных под этим именем, об их жизни известно только по слухам и с чужих слов.
40
Там же. С. 29.
В Германии XVI века в ходу было несколько изданий, в разных вариантах пересказывающих основные эпизоды истории Фауста — сомнения Фауста в вере, его сделку с дьяволом, окончательное падение и проклятие. Одна из таких книг рассказывает, как Фауст, отвергнув чудеса, явленные Христом, сам с легкостью начинает творить чудеса. Обвинения со стороны Церкви он игнорирует, утверждая в ответ: «Я пошел дальше, чем вы могли бы подумать, и поклялся дьяволу собственной кровью, что буду вечно принадлежать ему. Как я могу теперь вернуться [в лоно Церкви]? Как мне спастись?» [41] .
41
Цит. по: Walter Kaufmann’s introduction to Goethe’s Faust, trans. Walter Kaufmann (New York: Anchor, 1962), p. 13.
В конце XVI века переводы книг о Фаусте начали распространяться по всей Европе. В Англии «Проклятая жизнь и заслуженная смерть доктора Джона Фаустуса» была опубликована в 1588 году. Считается, что это издание послужило драматургу Кристоферу Марло толчком для написания первой версии его собственной «Трагической истории доктора Фауста» в 1604 году. Предложенная Марло версия мифа о Фаусте заслуживает внимания по нескольким причинам. Она детализирует ритуальные практики Фауста, а также поднимает сложные теологические и философские вопросы о подвижной границе между наукой и религией. В первом издании пьеса начинается с вопрошания отчаявшегося Фауста и последующего отказа от всех законных форм человеческого знания, ограниченного и бесполезного:
On cai те on, прощай! Приди, Гален Раз ubi desinit philosophus, ibi incipit medicus, Врачом ты стань и золото копи. Увековечь себя лекарством дивным [42] .
Издание «Трагическая история жизни и смерти доктора Фауста» Кристофера Марло
Демонстрируя классическое образование, Марло заставляет Фауста бегло говорить на древнегреческом и латыни: Фауст расстается с центральным для греческой философии вопросом «on cai me on», о бытии и небытии; затем он цитирует латинскую поговорку «ubi desinit philosophus, ibi incipit medicus», или «где кончается философ, там начинается врач», объявляя о своем намерении перейти от теории к практике.
42
Марло К. Трагическая история доктора Фауста / пер. с англ. Н. Амосовой // Легенда о докторе Фаусте. 2-е изд., испр. ?.: Наука, 1978. С. 190.