В рамках дозволенного
Шрифт:
В итоге, мы копались ещё полчаса. Сначала оказалось, что на небольшом кофейном столике неудобно играть, а уж есть тем более. Потом Димка предложил сделать перестановку…
— Ну что, раздаю? — наконец, деловито поинтересовался он. — Играем в обычного дурака, подкидываем, но не переводим. Сначала, как и договаривались, на желания. Потом можно поменять ставки.
Мы сдвинули диван и кресла к стене, побросали на пол подушек и вольготно расположились на ковре, периодически выуживая либо кусок пиццы, либо роллы из коробок. Такой вариант устроил
— Смысл менять, если можно просто потратить на нужную ставку своё желание? — хмыкнул «сокол». — Как загадываем? Выбираем любого и обращаемся к нему? Или ко всем? Копить на будущее желания можно?
— А что, уже собрался выигрывать? — мгновенно взвился Тим.
Я лишь головой покачала, предвкушая шикарный вечер, под конец которого эти двое по какому-нибудь незначительному поводу расквасят друг другу носы. Может, потратить первое желание на то, чтобы они перестали ругаться? Если не проиграю, конечно.
— Не проигрывать, это точно, — спокойно усмехнулся в ответ Стас, чем лишь сильнее раззадорил Тима. — Кому здесь можно проиграть?
Ситуацию вновь спас Дима, потому что лично я тоже в этот момент была готова вцепиться Стасу в глотку (Кому здесь проигрывать? Да неужели?). Он шлёпнул колоду на пол и поинтересовался:
— На кота тоже раздаём?
Сверлящие друг друга взглядом парни от неожиданности вздрогнули и уставились на Фая. Тот, потеряв интерес к статично лежащим на полу картам, тихонечко фыркнул и прикрыл глаза, собираясь самозабвенно продрыхнуть половину игры.
— Кажется, не стоит… — задумчиво выдал Вероцкий. — Так что там с правилами?
Правила были предельно просты: победитель загадывает одно желание любому проигравшему. Оставлять на потом можно, но ничего из ряда вон выходящего не загадывать. Кражи, преступления, безумства и секс под запретом. Известие о сексе Станислав принял с царским кивком, а вот на отказ от безумств еле заметно поморщился и уточнил, что именно будет таковым считаться. Димка не знал, что ответить; Тим ворчливо выдал: «Тебе не впервой», а я… я предложила решать этот вопрос «комиссией». Желание загадывается, если признаётся слишком опасным, комиссия выдаёт вердикт.
На том и порешили. А потом началась битва.
Настоящая битва, потому что отступать не хотела даже я. Особенно я! Пришлось подобраться и задействовать весь опыт и мозги: просчитывать ходы, запоминать вышедшие карты, следить за реакцией соседей во время их ходов, за тем, что они подкидывают, а что стараются утаить… На самом деле любая игра становится легче и лучше с хорошо просчитанной стратегией. Особенно настольная игра. Особенно карточная.
Что и доказал первый тур.
— Ла-адик, я в тебя верил! — поздравил меня Димка, отсалютовав палочками в роллом и едва его не уронив поверх раскиданной по полу колоды. — Теперь можешь издеваться над Тимом, сколько душа пожелает.
Много душа
— Да ему уже поражение сродни издевательству, — хохотнул «сокол», пригубив принесённого Дериглазовым коньяка.
Пока он из всех нас единственный пил и, как подозреваю, по праву. Потому что где-то в начале кона, когда коньяк только открывали и мне тоже был предложен пузатый бокал, Дима посоветовал Стасу «не спаивать девочек помладше». Окей, намёк понят. Вероцкий из нас тут самый старый.
— Я не собираюсь издеваться, — тут же осадила парней я, — но хочу услышать ответы на вопросы.
И повернулась к Тиму. На мгновение мы сцепились взглядами, подопечный прищурился и покачал головой, я кивнула.
— Сейчас? — Он не спрашивал, на какие вопросы, потому что и так знал главный, зато многозначительно обвёл рукой собравшихся.
— А в чём проблема? — Я пожала плечами. — Все свои.
— Не все.
Он кинул косой взгляд на Станислава, который в свою очередь внимательно наблюдал за нами. Соколодоберман одной рукой покачивал бокал с коньяком, а другой обнимал диванную подушку и выглядел максимально спокойным, расслабленным и довольным жизнью. Как сторожевой пёс, знающий, что играющие во дворе детишки всё равно не причинят никакого вреда, поэтому можно и дальше лежать в будке.
— Ты уже один раз соврал и отказался отвечать, — продолжила я, отводя взгляд от Вероцкого. — Теперь от меня так просто не уйти.
— Лада, — многозначительно протянул подопечный.
— Что? — отозвалась я, делая вид, что не поняла намёка.
— Позже. Вечером. Завтра, — бросил Тим, но заметив, как я вздёрнула бровь, простонал: — В любой момент, когда мы останемся наедине.
Стас хмыкнул, отставил бокал в сторону и собрал с пола колоду — в следующем туре была его очередь раздавать. Меня этот ленивый жест сбил с мысли, а последовавшие за ним слова тем более:
— И на какой же вопрос он так не желает отвечать?
— Что за авария была три года назад.
В то же мгновение, что я выпалила ответ, случилось две вещи. Во-первых, Тимка рванул вперёд, подминая меня под себя и пытаясь зажать рот рукой. Во-вторых, Стас вздрогнул, как от удара, и выронил колоду карт. Та разлетелась, застилая всё освобождённое под игру поле.
Ти-ши-на.
Картина маслом: Вероцкий хмурится, почёсывая щеку со шрамом, вокруг разбросаны карты, Фай жалобно мяукает, я валяюсь на ковре, прижатая к полу Тимкой — а подопечный сил не жалел, навалился всем весом, — и сердце колотится быстро-быстро. То ли от внезапности ситуации, то ли от крепко стискивающих меня почти в объятиях рук. Рот закрывать уже было бесполезно, так что Тим сделал то, что посчитал правильным в чрезвычайной ситуации: просто прижал меня к своей груди… и к полу.