В расцвете рыцарства (сборник)
Шрифт:
Эта дуэль наделала много шуму во всем королевстве, потому что слава Джадсона как дуэлянта была хорошо известна. Поэтому при дворе много говорили об этом происшествии, и таким образом Чарльз Брендон стал сразу предметом оживленных толков. Интерес к нему возрос еще более, когда лучшие рыцари, вернувшиеся с войны, стали превозносить его отвагу и искусство.
У Чарльза был при дворе дядя, сэр Томас Брендон, шталмейстер короля. Сэр Томас счел момент удобным, чтобы представить племянника ко двору. Генрих дал свое согласие, и Чарльз Брендон, ведомый десницей судьбы, прибыл в Лондон.
Глава II. Как Брендон
Мы все были уверены, что юный Брендон скоро добьется благоволения короля. Какие отличия и почести могли ожидать героя, нельзя было представить себе заранее, так как, широко пользуясь неограниченностью своей власти, король раздавал чины и должности, как ему заблагорассудится. Бывало, король, придя в восхищение от мускулатуры простого солдата, оказывал ему честь, избирая его своим товарищем по турнирному бою. Остроумие и находчивость Генрих VIII тоже чрезвычайно ценил, и счастливчик, одаренный этими качествами, получал выдающуюся придворную должность, удерживавшую его в непосредственной близости к королю. Я тоже был одарен природным остроумием и потому могу льстить себя надеждой, что в кругу королевских собутыльников был не последним.
Король благоволил ко мне по разным причинам. Во-первых, я не брал ни полушки из его кассы; во-вторых, отличался хорошими манерами, которые – смею утверждать это, не боясь показаться хвастуном, – были гораздо тоньше и приятнее, чем у большинства английского общества того времени.
Столица Франции была центром образованности и воспитанности, и я поставил себе за правило ежегодно проводить там несколько недель. Этому-то я и обязан своей придворной должности. Правда, король был очень привязан к моему брату, баронету, но последний никогда не мог простить мне, что отец обеспечил мне изрядный доход, а не завещал всего состояния целиком перворожденному. Я был мал ростом и не мог меряться с рослыми мужами в воинских игрищах. Зато – говорю об этом совершенно открыто, да и кто не стал бы хвалиться этим? – на мою долю доставалась не одна сладкая улыбка, не один пламенный взгляд красавицы, по которой тщетно страдал иной прославленный турнирный боец.
О прибытии Брендона в Лондон мне стало известно не сразу. В то время мы все находились в Гринвиче, тогда как король ссорился в Вестминстере с парламентом, заседавшим по вопросу об ассигнованиях на новые субсидии.
Принцесса Мэри, любимая сестра короля, гостила в Виндзоре у своей сестры Маргариты Шотландской. В то время ей было восемнадцать лет, и она как раз собиралась развернуться из очаровательнейшего бутона в дивный цветок.
В дни, когда Брендон был представлен королю, произошел турнир, устроенный Генрихом в ознаменование одного из парламентских постановлений, благоприятных для его королевских финансов. Король приготовил для этого турнира специальный сюрприз.
На турнир была приглашена королева со своими дамами, да и принцесса Мэри должна была прибыть из Виндзора, чтобы затем отправиться с королем и всем двором в Гринвич.
Не могу не привести здесь описание этого турнира, запечатленного всеми летописцами того времени.
В назначенный день королева со своими дамами отправилась на турнирный плац. Послышались звуки фанфар и появилось большое количество рыцарей и дворян, одетых в драгоценные парчовые и пурпурные одеяния, усеянные драгоценными камнями, и ведущих на поводу богато оседланных коней. За ними следовали оруженосцы в кирпично-красном
Когда все они собрались на турнирном плацу, на арену выехал неизвестный рыцарь в развевающемся одеянии из пурпурного атласа. С глубоким поклоном рыцарь передал королеве прошение, в котором молил о милостивом разрешении принять участие в турнире в ее честь. Его просьба была милостиво удовлетворена. Тогда рыцарь скинул свой плащ и оказался в полном боевом снаряжении. Раздались призывы герольдов, и вскоре земля задрожала под копытами лошадей. Было бы трудно перечислить все военные игрища, совершенные в этот день. Король был в великолепном расположении духа. Как он, так и неизвестный рыцарь стяжали первые призы этого дня.
Так повествует об этом турнире летописец.
Когда королева дала неизвестному разрешение биться в ее честь и он дал шпоры своему коню, на дамских местах раздались громкие аплодисменты, так как даже блестящее появление на арене самого короля не могло затмить прекрасный вид и благородную осанку неизвестного. Волосы рыцаря ниспадали темными волнистыми прядями на плечи, как в то время было в моде во Франции. Его глаза были темно-синие, а лицо, хоть и обветренное и загорелое, могло вызвать зависть любой девушки своей нежностью. Он не носил бороды, и его благородный профиль с изящно очерченным носом свидетельствовал о кротости, доброте, храбрости и силе.
Я стоял около королевы, и она сказала мне:
– Кто этот прекрасный незнакомец, так изящно просивший наше разрешение на бой?
– Не могу сообщить Вашему Величеству никаких сведений. Я тоже вижу его в первый раз, и мне кажется, что это прекраснейший рыцарь, какого я когда-либо встречал!
– Это бесспорно так! – ответила королева. – Нам очень хотелось бы познакомиться с ним. Что скажут на это мои дамы?
Ответом королеве был общий ропот одобрения. Обещав сообщить после турнира все, что мне удастся узнать относительно неизвестного рыцаря, я удалился.
Принцессу Мэри тоже заинтересовал этот рыцарь, и она обратилась ко мне за сведениями. Когда же я не смог дать ей таковые, она спросила короля:
– Братец, скажи, кто твой новый боевой товарищ?
– Это – секрет, красавица-сестренка! – пошутил Генрих. – Но ты без сомнения скоро все разузнаешь и уж наверное влюбишься в него! Императоры и короли тщетно добивались твоего благоволения, а если я был их ходатаем, то недоступная крошка отказывала во что бы то ни стало! Неизвестный рыцарь, способный возбудить королевское любопытство, необыкновенно вырастет в твоих глазах. Но берегись!
– А разве неизвестный кажется тебе неподходящим? – спросила Мэри с лукавой улыбкой и сверкающими глазенками.
– Разумеется, нет! – ответил король.
– Ну, тогда я сейчас же влюблюсь в него! Мне даже кажется, что я уже начинаю любить его!
– О, в этом я не сомневался ни минуты! Если бы я предназначил его для тебя, то, будь он самим Аполлоном, ты все-таки не захотела бы его!
– Не соблаговолите ли вы сказать мне по крайней мере, какого он звания? – продолжала Мэри поддразнивающим тоном.