В разреженном воздухе
Шрифт:
Быстро осмотрев интерьер вместительного вертолета, я попытался восстановить в памяти имена моих товарищей по команде. Кроме гидов Роба Холла и Энди Харриса, там была Хелен Уилтон, тридцатидевятилетняя мать четверых детей, которая возвращалась в базовый лагерь, где она третий сезон работала менеджером. Каролина Маккензи, женщина лет под тридцать, профессиональная альпинистка и терапевт, была экспедиционным врачом и так же, как и Хелен, не собиралась подниматься выше базового лагеря. Юрист Лу Кейсишк, джентльменистый мужчина, которого я встретил в аэропорту, покорил уже шесть из Семи вершин, так же, как и сорокасемилетняя Ясуко Намба, директор по кадрам, служившая в токийском отделении государственной курьерской службы. Словоохотливый Бек Уэзерс, сорока девяти лет, был патологом из Далласа. Стюарт Хатчисон, худощавый интеллектуал тридцати четырех лет, щеголявший в футболке «Рен-энд-Стимпи», был канадским кардиологом, который сейчас сидел на стипендии и писал диссертацию. Пятидесятишестилетний Джон Таск, самый старший член нашей группы, был анестезиологом из Брисбена; он занялся альпинизмом после того, как
Не могу точно сказать, что представляли собой мои спутники. Ни внешне, ни по жизненному опыту они не могли сравниться с теми крутыми парнями, с которыми я обычно ходил в горы. Но все они казались милыми, славными людьми, и во всей группе не было ни одного патентованного подонка — во всяком случае, никто не успел проявить себя в таком качестве на этом раннем этапе. Так или иначе, у меня не было почти ничего общего ни с одним из моих товарищей по команде, за исключением Дуга. Жилистый, не избалованный жизнью мужчина, чье не по возрасту загрубелое лицо наводило на мысль о старом футбольном мяче, он более двадцати семи лет проработал почтовым служащим. Дуг рассказал мне, что копил деньги на оплату путешествия, работая в ночную смену, а днем подрабатывая строительством. А поскольку я и сам до того, как стал писателем, восемь лет зарабатывал на жизнь плотничеством и поскольку по нашим стесненным финансовым обстоятельствам мы заметно отличались от других клиентов, я сразу почувствовал себя с Дугом так комфортно как ни с кем другим.
Свое растущее беспокойство я приписывал, главным образом, тому, что я никогда не поднимался в горы в составе такой большой группы — группы совершенно незнакомых мне людей. За исключением одного путешествия на Аляску двадцать один год назад, все предыдущие экспедиции я совершал либо с одним-двумя надежными друзьями, либо в одиночку.
В альпинизме очень важно быть уверенным в своих партнерах. Действия одного могут повлиять на благополучие всей команды. Плохо затянутый узел, неверный шаг, сдвинутый камень или какое-то другое небрежное действие могут привести к неприятным последствиям, одинаково ощутимым как для товарищей альпиниста, допустившего оплошность, так и для него самого. Поэтому не удивительно, что альпинисты не слишком охотно берут в команду людей, чьи истинные помыслы им не известны.
Но доверие партнеров друг к другу является недозволенной роскошью для тех, кто записался в клиенты платной экспедиции, — здесь приходится полагаться только на проводника. Пока вертолет с жужжанием мчал нас к Лукле, у меня закралось подозрение, что все мои товарищи по команде, как и я, надеялись, что Холл позаботился о том, чтобы исключить из группы клиентов с сомнительными способностями, и что он знает, как защитить каждого из нас от недостатков другого.
Глава четвертая
ПХАКДИНГ
Для тех из нас, кто не тратил время попусту, ежедневные переходы заканчивались слегка пополудни, но редко до того, как жара и боль в ногах вынуждали нас спрашивать каждого встречного шерпа: «Далеко еще до лагеря?» Ответ, как мы вскоре обнаружили, всегда был неизменен: «Не больше двух миль, саг'б…» [8]
Вечера были тихими, дым, стелющийся в спокойном воздухе, смягчал сумерки, быстро меняющееся освещение озаряло горные хребты, где нас ждал ночлег. На следующий день, облака скрывали очертания ущелья, по которому предстояло идти после. Растущее возбуждение снова и снова увлекало мои мысли к Западному гребню…
Посещало и щемящее чувство одиночества — когда садилось солнце, и лишь изредка возвращались сомнения. В такие минуты мне казалось, что вся моя жизнь осталась позади. Ступив на гору, я понимал (или верил), что это чувство уступит место полной поглощенности предстоящей задачей. Но временами я спрашивал себя: неужели я только для того и проделал весь этот долгий путь, чтобы понять, что на самом деле я искал здесь то, что оставил позади.
8
Саг'б (сагиб) — почтительное обращение к европейцам на Востоке. В период британского правления в Индии это слово использовалось исключительно при обращении к белокожим чиновникам. — Прим. перев.
Из Луклы путь к Эвересту лежал на север по сумрачному ущелью с холодной, запруженной валунами речкой Дудх-Коси, которая бурным потоком неслась с ледника. Первую ночь нашего перехода мы провели в деревушке под названием Пхакдинг. Она состояла из полдюжины домов и переполненных лоджий [9] , расположенных на горизонтальном выступе крутого склона над рекой. С наступлением темноты подул по-зимнему обжигающий ветер, и утром, когда я направился вверх по тропе, на листьях рододендронов
9
Лоджия — ночлег для путешественников. В регионе Эвереста это обычно одно-двухэтажная деревянная постройка барачного типа, где есть общая столовая с печкой-буржуйкой в центре и ряд неотапливаемых спален без всяких удобств. — Прим. перев.
За мостом грунтовый тракт покидал берега Дудх-Коси и уходил вверх по отвесной стене каньона, петляя среди благоухающих сосен. Вычурно рифленые шпили ледяных башен Тхамсерку и Кусум-Кангру пронзали небо, вытянувшись вверх на две вертикальные мили. Это был величественный край, с такой внушительной топографией, как ни один другой ландшафт на земле, но он не был пустынным — и не был пустынным уже сотни лет.
На каждом лоскутке пахотной земли были устроены террасы, на которых выращивали ячмень, гречиху или картофель. Ленты молитвенных флажков были натянуты между склонами гор, древними буддистскими чортенами [10] и стенками, сложенными из камней мани [11] , покрытых изысканной резьбой и стоявших, словно часовые, даже на самых высоких переходах. Когда я повернул от речки, тропа была запружена туристами, караванами яков [12] , монахами в красных робах и босыми шерпами, сгибающимися под тяжестью непомерно больших грузов, состоящих из дров, керосина и содовой воды.
10
Чортен — религиозный монумент, обычно сделанный из камня и зачастую содержащий внутри священную реликвию; второе название — ступа.
11
Мани — это небольшие плоские камни, с тщательно вырезанными санскритскими символами, обозначающими мантру тибетских буддистов «Ом мани падмэ хум». Эти камни складывают посредине тропы в форме продолговатой, низкой стенки мани. Буддистский протокол предписывает путешественникам всегда обходить стенку мани слева.
12
Строго говоря, подавляющее большинство яков, которых можно увидеть в Гималаях, фактически являются результатом скрещивания собственно яков с крупным рогатым скотом и в действительности называются дзопкьо (особи мужского пола) и дзом (особи женского пола). К тому же чистокровного яка мужского пола правильнее было бы называть пак. Однако большинству людей с Запада трудно различить этих мохнатых животных, и они называют их всех яками.
Через полтора часа пути над рекой я взошел на широкий гребень, миновал окруженный каменной стеной загон для яков и неожиданно оказался в деловой части Намче-Базара, общественного и торгового центра шерпов.
Расположенный на высоте 3450 метров над уровнем моря, Намче занимает огромную площадь на полпути подъема по самой крутой части горы, склон которой образует опрокинутую чашу, похожую на гигантскую спутниковую тарелку. Более сотни строений прилепились к скалистому склону, соединенные лабиринтами узеньких тропок и мостиков. Возле нижней окраины города я нашел лоджию Кхумбу, поднял полог одеяла, которое выполняло функцию входной двери, и обнаружил там своих товарищей по команде — они пили чай с лимоном за столом в углу.
Когда я подошел, Роб Холл представил меня Майку Груму, третьему гиду нашей экспедиции. Тридцатитрехлетний австралиец с морковно-рыжими волосами, поджарый, как бегун-марафонец, Грум работал водопроводчиком в Брисбене, а гидом подрабатывал только от случая к случаю. В 1987 году, вынужденный провести ночь под открытым небом во время спуска с вершины Канченджанги (8586 метров), он обморозил ноги, и ему ампутировали все пальцы на ногах. Однако это препятствие не стало преградой в его гималайской карьере: он совершил восхождения на вершины К-2, Лхоцзе, Чо-Ойю, Ама-Даблам и, в 1993 году, на Эверест без кислородной поддержки. Чрезвычайно спокойный и осторожный человек, Грум был славной компанией, но редко заговаривал первым, а на вопросы отвечал кратко, едва слышным голосом.
В разговоре за обедом доминировали три клиента: Стюарт, Джон и, особенно, Бек; все трое — врачи. Так выходило почти всегда. К счастью, и Джон, и Бек были страшными хохмачами и доводили компанию до колик. Бек, однако, имел привычку обращать свои монологи в уничижительные, напыщенные речи против ссыкунов-либералов, и в какой-то момент я в тот вечер совершил ошибку, вступив с ним в спор: в ответ на одно из его замечаний я заявил, что увеличение минимальной заработной платы представляется мне мудрым и нужным политическим шагом. Эрудированный и весьма искусный спорщик, Бек разбил мое неуклюжее возражение в пух и прах, и мне не хватило необходимых аргументов, чтобы дать ему отпор. Оставалось только сидеть, прикусив язык, и тихо кипеть.