В ритме танца

Литвин Светла

— Мама хватит. Настя устала с дороги, спать хочет. — оборвал Смолин материнский рассказ.

Ну всё ясно, он как Артур пробитый, только без справки.

После завтрака Нина Викторовна отправила меня в душ, а когда я из него вышла, показала мне комнату, где я могу поспать. Всё бы ничего, только на единственной кровати в этой комнате уже развалился Смолин. А таблеток у меня с собой нет, да и что-то не понравилось мне под снотворным ужасы смотреть.

— Сунешься ко мне, я так заору, твою маму сердечный приступ хватит. — предупреждая,

улеглась с самого края, обернувшись покрывалом.

Смолин засмеялся задорно, потом резко заткнулся и спросил;

— А если серьёзно, подумай, кому ты дорогу перейти успела? Да так, что тебя убить хотят. — он, так и лежал не двигаясь, и я немного расслабилась, вытянулась на кровати, положив руку под голову.

— Если считать, что этот тип только исполнитель, как те гоп-стопщики, то может училка наша, Людмила Сергеевна. Так-то её из-за меня уволили, я её больше не видела, не знаю, что с ней стало.

— Артур про неё знает?

— Понятия не имею, я ему рассказывала, но он тогда в слюни был. Не помнит, наверное.

— Ясно.

На этом «ясно» он заткнулся. Я долго не могла уснуть, всё думала над его вопросом и пришла к выводу, что о том типе, которому конец прокусила ничего не знаю. Всё это время я лишь могла догадываться, что он уже труп, ведь кровищи было море, наверняка от потери крови и скопытился. Наверняка, но не факт и для мести причина вполне веская.

В сон провалилась от усталости, проснулась от головной боли. За окном ещё было светло, а вот Смолина уже не было. Нину Викторовну нашла на кухне, та лепила пельмени.

— О! Подмога проснулась. — с улыбкой меня встретила, — Пей чай или кофе, всё вон в том шкафчике и поможешь мне. Олег как раз вернётся к ужину.

На самом деле я не хотела пить чай или кофе и лепить эти сраные пельмени тоже не хотела. Мне бы мой паспорт, и я бы свалила тут же, но его Смолин забрал. Тварь продуманная.

— Я не умею пельмени лепить, я же из детского дома. Нас учили готовить, конечно, на уроках труда. Но знаете, что попроще. Кашу там сварить, макароны. — нехотя поделилась, ставя эмалированный синий чайник на плиту.

Этот газовый чайник, как привет из детского дома. Там тоже только такие чайники. Газ дешевле электричества.

— Теперь понимаю, почему Олег тебя привёз. — эта фраза показалась мне совсем не к месту, и я промолчала.

Смотрела на этот детдомовский чайник и думала, что детский дом, это не самое страшное, что со мной произошло. Страшней было узнать, как я там оказалась и то, что сейчас я не могу сама распорядиться своей жизнью. В детском доме было свободней, чем сейчас.

— Мы с Димой Олега усыновили, когда ему тринадцать лет было. Я в этом детском доме до сих пор работаю. — неожиданно призналась Нина Викторовна.

— И как оно? — села за стол, хотела взять кружочек теста, чтоб попробовать слепить пельмень, но Нина Викторовна, опередив, прикрыла их рукой.

— Тяжело. —

улыбнулась, — Руки помой сначала и там вон фартук весит. — по-доброму пояснила.

Я поднялась с места, фартук надела, руки помыла, и вернувшись за стол, спросила;

— А свои дети есть? — интересно было узнать, если есть у Смолина сёстры и братья, и как он с ними обращается.

Наверняка что-то вроде нашего с Артуром общения, хотя нет, Артур своей натуры не скрывал изначально.

— Есть. Олег. — ответила Нина Викторовна, но прозвучало это совсем не пафосно.

14

К ужину Смолин не вернулся, пельмени мы поели без него и смотрели новости в гостиной, Нино Викторовна ещё и вязала носок. А я не могла устроиться в кресле поудобней, и так и сяк крутилась, но что-то мешало, пока я не признала, что психую. Как ни странно, но я его ждала и нервничала оттого, что Смолина ещё нет. Можно было бы списать это на тот факт, что мой паспорт у него, но это было не так.

— Нина Викторовна, вы говорили, что Олег к ужину вернётся, это он вам так сказал? — не выдержав, уточнила у его матери.

— Вернётся, не переживай. — она ободряюще улыбнулась, а я совсем сникла.

— Пойду спать тогда лягу. Голова болит. — как только я поднялась с места, в прихожей хлопнула дверь, кто-то пришёл, я замерла возле кресла, у меня перехватило дыхание.

Со всей этой эпопеей как в каком-то боевике, я уже стала бояться каждого шороха.

— Вот и Олежа, а тебе, может, таблетку? Парацетамол сейчас тебе дам. — Нина Викторовна отложила своё вязание, и опередив меня, вышла в коридор.

Оттуда послышался голос Олега и я, выдохнув, тоже шагнула из комнаты. Даже не взглянув на него, прошла мимо, пока он с матерью разбирал какие-то пакеты.

— Настя, я сейчас таблетку тебе принесу! — послышалось вслед, обещание Нины Викторовны.

От таблетки я бы действительно не отказалась, из-за нервов голова была словно и не моя вовсе. Чугуном держалась на ноющей шее. Я не стала включать свет, а просто на ощупь добралась до кровати. На свой уже забитый край.

Квартирка двушка и судя по всему спать мне опять придётся со Смолиным. А он не заставил себя долго ждать, притащился следом буквально через минуту. Принёс таблетку и стакан воды, включил настольную лампу и уселся на мой край, заставив сместиться меня ближе к середине.

— Что-то ты совсем расклеилась. — тихо оценил моё состояние.

Я промолчала, потому что впервые, именно сейчас была на грани истерики, слёзы жгли глаза, но я их сдержала. Закусила таблеткой парацетамола и запила водой.

— Верни мне мой паспорт. — потребовала, медленно опускаясь на подушку, предварительно закрыв глаза.

Так было легче справляться с эмоциями, а они были такие, что хотелось отлупить Смолина.

— Нет, твой паспорт пока у меня побудет. — ровно и уверенно заявил он.