В России жить не запретишь
Шрифт:
– Что такое зиндан? – спросила Алиса, машинально покосившись на упаковку минералки, дожидающуюся, пока жажда пленницы не станет сильнее ее здравого смысла. Ворон проследил за ее взглядом, коротко хмыкнул и пояснил:
– Зиндан – это яма. Глубиной четыре-пять метров. Все, что ты видишь со дна ямы, это небо, маленький клочок неба.
– А мне отсюда даже неба не видно, – напомнила Алиса. – Значит, ваша землянка еще хуже зиндана.
– Ты так считаешь? – Ворон криво улыбнулся. – Года два назад меня арестовали в горном селе Тевизан. Арестовали, избили и бросили на дно ямы, вырытой
– Но я-то вам ничего плохого не сделала…
– Разве это что-то меняет? Как я могу не ненавидеть русских? – Ворон скрипнул зубами. – Вы всегда жили в Чечне, работали на наших заводах, в наших колхозах, хоронили своих стариков в нашей земле. А когда началась война, все русские, которых мы считали добрыми соседями, ходили по нашим домам вместе с федералами и тыкали пальцами: вот эти меня притесняли, вот эти и эти. Хватайте их, они ваххабиты. Чеченцев увозили, а потом их находили либо искалеченными, либо мертвыми, либо не находили вообще. А вы, русские, вселялись в наши дома, садились за наши столы, спали на наших кроватях.
– Неправда! – воскликнула Алиса. – Я никогда не бывала в Чечне.
– Значит, здесь побывал твой дед, отец, дядя, племянник, соученик, просто знакомый, знакомый твоего знакомого. Это уже не важно. – Ворон насупился. – Любая несправедливость порождает ненависть, а ненависть порождает месть. Необратимую, как горный поток. Вы никогда нас не победите, сколько бы вас ни было. Мы сметем вас с лица земли, затопим ваши города и села.
– Почему? – вырвалось у Алисы, смутно почувствовавшей реальность угрозы, заключенной в словах чеченца, возвышающегося над ней в полумраке землянки. – Нас много, а вас мало.
Ворон приосанился:
– Постарайся понять. Вы, русские, при встрече говорите друг другу «здравствуйте», что означает «будь здоров, не кашляй», только и всего. В наших же краях люди, когда здороваются, говорят: «Марш вохыл», что означает «ходи свободным»! Мы свободолюбивый народ, нас долго в зиндане не удержишь, мы обязательно вырвемся и отомстим обидчикам. – Ворон явно хотел развить эту тему, но, осекшись, провел ладонью по макушке и угрюмо заключил: – Мы гордый народ, так и знай. Мы никому не позволим безнаказанно гадить себе на голову.
Алиса представила себе, каково пришлось этому гордому горцу в яме, среди нечистот своих врагов, и недавний инцидент на поляне показался ей не таким значительным. Да и Черный Ворон предстал перед ней в несколько ином качестве. Болезненно самолюбивый человек, для которого пребывание в русском нужнике страшнее смерти. Наверное, до сих пор спит и видит, как режет головы своим обидчикам, свидетелям своего позора. За что ему любить русских? С какой стати ему относиться с сочувствием к москвичке, попавшей в его руки? И все же можно попытаться его приручить, подумала Алиса, следя за выражением лица стоящего напротив мужчины. Хотя
– А как будет по-вашему «до свидания», Алхан? – спросила она таким непринужденным тоном, словно находилась в столичном клубе, а не в той грязной дыре, куда ее запихнули.
– Зачем тебе знать? – подозрительно спросил Ворон.
– Но ведь вы меня отпустите, когда я разберусь с компьютером, ведь вы сдержите слово, правда?
– Допустим.
– Тогда было бы здорово попрощаться с вами на родном языке, – мягко пояснила Алиса. – Чтобы мы расстались как друзья.
– Ты хи-итрая, – протянул Черный Ворон. – Ты о-очень хитрая. Но сейчас тебе понадобится ум, а не хитрость… Слышишь? – Он поднял палец к земляному потолку. – Ду-у-у… Это генератор починили, так что включай компьютер. – Ворон взглянул на золотые часы, поблескивающие на его волосатом запястье. – У тебя двадцать четыре часа, время пошло.
Алиса послушно нажала кнопку «Power», дождалась характерного звукового сигнала, свидетельствующего о начале загрузки, а потом окликнула направившегося к выходу Черного Ворона.
– Все же скажите мне, как будет «до свидания»?
– Не просто хитрая, а слишком хитрая, – сердито проворчал он, – и слишком настырная.
Не менее десяти томительных секунд Алиса видела перед собой лишь спину, обтянутую пятнистой курткой, потом над ней возник профиль полуобернувшегося Ворона.
– Ну, если хочешь знать, мы прощаемся так: «Адэкюэль».
Последнее слово было произнесено каким-то странным, изменившимся тоном, но Алиса не придала этому значения. Она едва сдерживала торжествующую улыбку. Все-таки ей удалось наладить контакт с этим бородатым дикарем! Он снизошел до человеческой беседы с пленницей, а значит, еще не все потеряно. Не зверь же он, в конце концов, не чудовище, не оборотень. Люди всегда могут договориться. Особенно, если они говорят на одном языке.
– Запомнила? – спросил Ворон, разворачиваясь к Алисе всем корпусом. – Адэ…
Ей хотелось подпрыгнуть от радости, но она ограничилась тем, что слегка приподнялась на цыпочки.
– Как-как?
– Адэкюэль. Что означает: «чтоб жизнь твоя лучше была».
– Адэкюэль, – повторила Алиса тоном старательной ученицы. – Чтобы твоя жизнь была лучше…
– Чем смерть, – закончил Ворон.
– Чем… Что?
– Смерть.
Слово прозвучало одновременно с клацаньем автомата, направленного в грудь отпрянувшей пленницы. Это смерть щелкнула зубами, коротко, отрывисто.
– Почему? – воскликнула Алиса в отчаянии. – За что?
– Мне кажется, будет разумнее подыскать другого хакера, – пояснил Ворон, не спеша укладывая согнутый указательный палец на спусковой крючок. – Мужчину, а не болтливую бабу. Который умеет держать язык за зубами.
– Но… Но…
Алиса лихорадочно искала подходящие доводы или оправдания, однако в голове было совершенно пусто: ни нужных аргументов, ни связных мыслей. Словно внезапно подкравшаяся смерть первым делом сожрала ее мозги. И теперь готовилась к продолжению трапезы, многообещающе облизываясь, не спуская с жертвы пылающих головешек глаз… глаз Черного Ворона, язвительно предложившего: