В Розовом
Шрифт:
Тони родился и вырос в Луисвилле, в семье сессионного блюз-гитариста. От отца Тони и научился играть эффектные соло в проигрыше. Он был похож на героя мультфильма после взрыва: зачесанные назад волосы, вымазанные черной краской нос, рот и щеки. Блейка этот рокерский грим очень раздражал.
Блейку хватило времени, чтобы обо всем этом подумать, пока самолет в Стабтаун катился по взлетной полосе Орландского аэропорта.
— Журнал, сэр? — спросила стюардесса, когда музыкант плюхнулся на свое место в первом классе.
Блейк поднял на нее вопросительно-умоляющие глаза, как будто это не стюардесса, а Блэки.
Стюардесса очень разволновалась — она страдала от комплекса неполноценности, — положила журнал рядом с ним и, оглядываясь, поспешила
«Ну, еще немного, и взлетим», — подумал Блейк. Ему не давала покоя одна мысль. Когда он прилетит в Стабтаун, будет ли в гостинице «Лотос» тот, кто ему нужен? Хорошо бы проверить, но с собой нет номера телефона. В «Лотосе» постоянно останавливается человек, через которого можно купить среднюю и тяжелую сельскохозяйственную технику и вилочные погрузчики по оптовым ценам.
Позвоню из самолета Малышу Чабу, у него номер наверняка есть.
Гудок. Щелчок. Набираем. Звонок.
— Алло?
— Алло, Малыш Чаб? Это Блейк.
— Блейки, дружище, как делишки? Слушай, я как раз смотрю двадцать пятое катерпилларовское руководство… Ты эти автопоезда видел? Черт побери, Блейк, у некоторых моделей угол преодолеваемого уклона при скорости четырнадцать миль в час на второй передаче целых тринадцать процентов, и это с полезной нагрузкой в пятьдесят процентов! Во всяком случае, так написано в характеристиках.
— Ага. Но мне в этом номере больше понравились бульдозеры серии «D5C III» со специальными примочками. Супер!
— Да-да, супер!
— У тебя ведь есть номер Л.?
— А что, ты приезжаешь? Когда?
— Где-то в пол-одиннадцатого.
— Я свяжусь с Л., чтобы он был на месте и держал товар, и тебя встречу, идет?
— Хорошо! Тогда увидимся.
Щелчок. Гудок. Шшшшш.
«Вот так-то лучше», — подумал Блейк и взял журнал с соседнего сиденья.
— Твою мать! — вырвалось у него.
На обложке красовались буквы: «Тягачи и грейдеры».
«И кто мог тут его оставить?» — удивился Блейк, уже забыв про стюардессу.
Глава 7
Мой небольшой дом стоит на холме у края леса. Перед ним газон, узенькая полоска травы, которая никому не мешает. Шириной дюймов двенадцать, полукруглой формы, потому что мой дом на углу. Я говорю, что газон никому не мешает, хотя не совсем в этом уверен. По крайней мере он не мешает автомобилям, потому что они никогда не наезжают на него. Если не считать некоторых, которые время от времени пытаются газон уничтожить. Тогда на моей собственности появляется длинная колея, черная, грязная и уродливая. Кто-то издевается над моей травой (или надо мной). Но кто, не знаю. Я их ни разу не видел.
В ответ на издевательства трава просто потихоньку вырастает снова. Наверняка это какие-то подростки, которым больше некого мучить. Джею Ди [33] кажется, что это весело и ребята просто развлекаются. С таким-то именем я от него другого и не ожидал. Он считает это невинным развлечением! Видно, в Голландии больше вандалов, чем я думал.
Через несколько недель газон уже почти как новый, но подростки снова проезжают по нему, оставляя черно-коричневые следы. У меня падает сердце. Может, я слишком материалистичен? Слишком забочусь о своей собственности? Цивилизация словно стремится уничтожить последний уголок природы в бетонных джунглях.
33
Джей Ди — ди-джей, импортированный из Голландии. Это единственный житель Саскватча, с которым Спанки постоянно общается последние двадцать лет. У него внушительные байкерские габариты и большая борода, как с коробки сигар «Датч Мастере». Джей Ди исповедует мораль, не всегда совпадающую с американской, что иногда имеет смешные или странные последствия. Например, когда он считает, что это весело, когда подростки ездят по чужим газонам.
Иногда
Звонит телефон. Просят Джека. Спрашиваю у человека в трубке: — Какого Джека?
Он не знает фамилии Джека. Я тоже не знаю фамилии Джека. Я спрашиваю еще раз, но тот решил, что набрал неправильный номер.
— У меня номер правильный, — обижаюсь я.
Положив трубку, я поднимаюсь на обитый фанерой чердак. Там я могу в полном уединении поработать над фантастическим боевиком, который пишу в свободное время и собираюсь превратить в сценарий.
Когда-то мой боевик носил название «$ ДЕНЕЖНЫЙ КАДР $» [34] , но потом я заменил его на «$ — ВЕЛИКИЙ ЧЕРЕП НОМЕР НОЛЬ — $». Структура традиционная, трехтактовая. Я решил придерживаться правил, когда прошел однодневный семинар по написанию сценариев. Там я, Стив [35] и Джоанна [36] узнали про композицию, темп, сюжет и диалог все, что нужно знать, чтобы соответствовать принятым в Голливуде нормам.
34
Это название по форме, но не по смыслу, связано с термином «денежный кадр», который обозначает самые дорогие или самые популярные кадры. Например, если вы снимаете в ролике или в фильме высокооплачиваемого актера, его крупный план будет называться «денежным кадром». Или в порнофильме: «денежным» может быть кадр со спермой — именно ради него платят деньги многие зрители.
35
Стив — тихий и спокойный молодой режиссер. Спанки познакомился с ним года четыре назад на вечеринке на День труда. Год они встречались, но потом расстались. У Стива короткие рыжие волосы; он мало говорит, предпочитая отвечать на вопросы, и обычно ходит в костюме. Он пишет статьи для ежеквартального кинематографического журнала, который печатают в Слэбтауне, штат Вашингтон, и защищает права геев и лесбиянок.
36
Джоанна — довольно известный саскватчский мультипликатор. Сейчас она работает над коротким мультфильмом под названием «Кто-то меня сторожит». Она симпатичная, в модных темных очках с диоптриями. Она тщательно выбирает слова, говорит о практических вещах и нравится остальным киношникам города. Фильм как средство самовыражения ей очень подходит.
Я теперь конформист, потому что все мои попытки написать интересный и оригинальный сценарий, который кто-нибудь захотел бы купить, провалились. Когда-то было модно восставать против истеблишмента, и я тоже считал себя бунтарем, но теперь перестал. Сегодня модно не бунтовать, а соответствовать норме. Вот я и не бунтую, а пытаюсь продать себя подороже.
Я стучу по клавиатуре старой пишущей машинки фирмы «Ай-Би-Эм», и на бумаге возникает незамысловатый сюжет, в котором на далеком острове, покрытом джунглями, кипит война, и все пожирают друг друга в тоске по безумному разуму.
В сумерках цирковой шатер кажется оранжево-серым. Пустотелые деревянные тики стоят по углам на часах и молча гудят — анимистические вуайеристы, идолы-надзиратели. День пришел в голубо-ярких одеждах и сел на корточки, став почти сексуальной горизонтальностью пробуждающихся облаков, но был сметен яростной атакой ночи, ее черным панцирем и лунным безумием. По сути, волчья ночь — это черный бобровый цилиндр, резонирующая часть вселенной, объект тайных мечтаний и жестокий театр плоти.